источником которых является печаль, горе или дискомфорт. Если боль, причиняемая дистрессом, очень сильна и кажется бесконечной, то плач может принять форму завываний и причитаний. Завывание представляет собой более высокий и непрерывный звук. Оно служит выражением очень глубокой раны, которую человек чувствует в своем сердце. Такая рана может явиться результатом смерти кого-то горячо любимого — и потому подобный вой является типичной реакцией женщин, потерявших близкого человека. Мужские голоса не способны по своей природе издавать столь высокие воющие звуки, как это могут делать женщины. Еще один звук, который относится к категории сопровождающих плач, — это стенания. Стоны, в противоположность завываниям, являются звуками низкого тембра. Человек стонет от боли, кажущейся неизбывной, равно как и от той боли, которая длится нестерпимо долго. В стонах присутствует также некий элемент смирения и безропотности, отсутствующий в завываниях или рыданиях. Эти звуки ассоциируются с болью, дистрессом, раной и утратой. Это отголоски горя и печали, а никак не радости. Радости присущ свой собственный диапазон вокализованного выражения. К примеру, смех в большой степени похож на рыдания, за исключением того, что в нем присутствует позитивная нота, синкопированный каданс note 3 на слабой доле. Точно так же как существуют вопли страдания, наличествуют и вопли радости. Это внешнее сходство означает лишь то, что человек способен испускать как самые счастливые, так и самые грустные звуки.
Важно иметь в виду, что голос является носителем для выражения многочисленных и самых разных чувств. Мы можем проявлять охватившие нас эмоции и посредством наших действий, но эта форма выражения исходит из совершенно другого места, а именно от мышечной системы тела, которая представляет собой механизм конкретной реализации действий. Улыбка, объятие, легкое дуновение и ласка — все они выражают какое-то чувство. Когда человек что-то делает и ничего в этой связи не ощущает, то так происходит потому, что данное действие носит чисто механический характер, а сам человек полностью отгорожен от него. То же самое верно и применительно к голосу. Многие люди разговаривают сухим, механическим тоном, который не выражает ровным счетом никаких чувств. И здесь мы также имеем дело с индивидами, которые полностью отделены от своего тела и отдают его под ничем не ограниченный контроль эго. Например, значительное число людей не в состоянии сопровождать плач всхлипываниями и рыданиями, поскольку такого рода выражение чувств у них подавлено хроническим напряжением гортани. Другие не способны чувствовать или выражать гнев. Такие индивидуумы — это эмоциональные калеки, которые не в состоянии испытывать ни радость, ни любые иные сильные эмоции. С моей точки зрения, та терапия, которая не сумела помочь пациенту восстановить присущую ему естественную способность к самовыражению, потерпела бесспорную неудачу. В этой главе мы более внимательно проанализируем проблемы, возникающие у пациентов в связи с голосовым, вокализованным выражением чувств.
Голос представляет собой результат колебаний, возникающих в воздушном столбе по мере его прохождения через голосовые связки. Вариации силы звука достигаются за счет изменения диаметра отверстия в гортани, привлечения имеющихся в голове воздушных камер, которые используются для достижения резонансного эффекта, а также благодаря увеличению или уменьшению количества подаваемого воздуха. Человеческий голос обладает весьма широким диапазоном экспрессивности, или выразительности, вполне соответствующим тому спектру эмоций, которые может испытывать обладатель голоса. Голос способен не только выражать те эмоции, о которых шла речь ранее, но и менять интенсивность звучания, чтобы она соответствовала интенсивности переживаемых чувств. Голос является одним из основных средств для выражения чувств и, следовательно, для самовыражения. Любая ограниченность голоса образует собой одновременно ограниченность возможностей самовыражения и служит внешним представлением снижения у данного индивида ощущения собственного Я. Высказывание о том, что кто-то «лишен собственного голоса», как раз ссылается на наличие такой связи. К сожалению, почти все пациенты психотерапевта страдают от того или иного понижения уровня самоуважения и самооценки, а также чувствуют себя лишенными права «высказаться» по собственному поводу. По этим причинам в ходе терапии, нацеленной на развитие ощущения своего Я, важно уделять голосу надлежащее внимание.
У многих детей случаются болезненные и пугающие их переживания, которые приводят к утрате голоса. Моя пациентка по имени Рене описывала себя как жертву попыток кровосмешения, или инцеста. Она подвергалась сексуальным преследованиям со стороны отца и лишилась девственности раньше, чем ей исполнилось шесть лет. Испытанная ею в момент проникновения боль была столь сильна, что бедная девочка как бы покинула свое тело и жила только в собственной голове. Термин «покинуть тело» означает здесь, что у нее отсутствовало чувство осознания собственного тела. Она смотрела на свои ноги и испытывала удивление от того, что они исходили из ее тела и были к нему прикреплены. Такое же ощущение она испытывала и по отношению к рукам, правда, в меньшей степени. Невзирая на столь сильную степень отделенности от самой себя, она выжила и продолжала существовать. Рене дважды выходила замуж, воспитала троих детей и была в состоянии обеспечивать себя материально. Но те мужчины, с которыми она состояла в браке, злоупотребляли ею и физически, и сексуально, причем на протяжении многих лет она была не в состоянии сопротивляться этому. Благодаря поддержке со стороны организованной группы лиц, пострадавших от кровосмешения, у нее хватило мужества обратиться к терапевту и приступить к решению трудной задачи — попытаться заново обрести себя.
В ходе одного из сеансов Рене упомянула, как ей всегда было трудно высказаться. Вот ее монолог: «Когда мне нужно было выразить себя и сказать: 'Да как вы смеете! Да кто вы такие, по вашему мнению?' — я чувствовала шок. Я испытывала страх, что этот шок убьет меня, если я попытаюсь высказаться. Года три назад у меня в памяти всплыл как бы моментальный снимок одной сцены из моего детства. Я стояла около двери, держась за ручку и собираясь выйти из комнаты. Мне было тогда лет девять или около того. И тут я повернулась лицом к отцу и сказала ему: 'Если ты не прекратишь, я все расскажу мамочке'. Он сгреб меня, сдавил горло волосатыми пальцами и стал душить. Я почувствовала, что вот-вот погибну. Но после этого он ни разу ко мне не прикоснулся».
В процессе терапии я как-то стал призывать Рене изо всех сил лупить кровать и пронзительно визжать при этом: «Оставьте меня в покое!» Ей удалось это сделать только в ответ на мои энергичные призывы и при моей сильной поддержке, но, начав, за минуту или чуть больше она довела себя до настоящей истерической вспышки. После того как взрыв окончился, Рене затихла, свернулась калачиком в углу кровати, подобно сильно напуганному ребенку, и вся трепетала от страха. Затем по мере повторений этого упражнения в процессе терапии она стала постепенно приходить в себя и более прочно ощущать связь с собственным телом и своим естеством. Мы выполняли также упражнения по заземлению, упоминавшиеся в предшествующей главе, которые укрепляли в ней ощущение связанности с жизнью. Голос, которым она обычно разговаривала, звучал вроде бы молодо и легко, и она хорошо управляла им. Но это был голос, исходивший только из ее головы; в нем почти не слышался резонанс, порождаемый телом, а значит, в нем было мало чувства. Использовать свой голос в качестве одной из форм самоутверждения оказалось для нее исключительно трудным делом. Когда она визжала: «Оставьте меня в покое», — то это был голос тела, шедший от ее чувств, но он не был связан с ее эго или с ее головой. Такова природа истерической реакции. Она воплощает в себе расщепление личности. В результате выходило так: когда Рене просто разговаривала, действуя при этом только посредством своей головы, в этом не было ни малейшего телесного чувства. Когда же она истерически визжала, в этом полностью отсутствовало самоотождествление с эго.
Пронзительный визг по самой своей природе всегда содержит в себе некоторый элемент истерии, поскольку является неконтролируемым выражением чувств. Человек может очень громко кричать, вполне контролируя себя при этом, но он не в состоянии сохранять над собой контроль при пронзительном визге. О визжащем человеке иногда говорят, что он кипит, как самовар, а подобная формулировка означает, что его эго полностью сокрушено и задавлено происходящим эмоциональным взрывом. Такая реакция представляет собой катарсис в том смысле, что она способствует разрядке напряжения. В указанном отношении визг функционально подобен срабатыванию предохранительного клапана в паровом котле, который тоже начинает пронзительно свистеть, когда давление пара под крышкой становится чрезмерно большим. Человек будет визжать, как правило, тогда, когда боль или стресс, порождаемые какой-то ситуацией, становятся для него невыносимыми. Если кто-то не может начать визжать при таких обстоятельствах, то он вполне может сойти с ума и навсегда остаться безумцем. Плач — точнее, рыдание — также способствует снижению напряжения и его разрядке, но плач обычно наступает тогда, когда травматическая или ранящая
