перестала плакать и так разъярилась, что вытолкала его из пещеры.
— Ты никогда не отличался сообразительностью, — негодовала она. — Все, поголовно все, отсюда и до Индийского океана, только и говорят что об этом удивительном человеке — какой он добрый, какой он замечательный врач. И — Боже мой! — ведь он единственный из людей, кто понимает звериный язык. И теперь, именно теперь, когда наш ребенок заболел, тебе понадобилось зачем-то пойти и обидеть его! Ты болван. Только полному идиоту может прийти в голову нахамить хорошему врачу. Ты… — и она вцепилась мужу в гриву. — Немедленно вернись к великому белому человеку! — вопила львица. — Извинись перед ним. Захвати с собой всех этих тупоголовых львов, и кретинских леопардов, и антилоп. Слушайтесь Доктора беспрекословно, работайте, как негры. Может быть, тогда он простит нас и посмотрит детеныша. А сейчас убирайся! Быстрее, говорю я тебе! Ты не имеешь права называться отцом.
И она постучала в соседнюю берлогу, где тоже жила львица с детьми, и рассказала ей обо всем.
Предводитель Львов отправился обратно к Доктору.
— Я случайно проходил здесь неподалеку и решил заглянуть. Ну что, нашли помощников? — спросил он, старательно отводя глаза.
— Нет, не нашел, — печально ответил Доктор. — Я ужасно волнуюсь.
— М-да, такие уж сейчас времена, никто не хочет работать, — продолжал лев, немного помолчав. — И в каком-то смысле их упрекать не приходится. Ну что ж… Я вижу, у вас проблемы. Пожалуй, я не прочь сделать вам одолжение, поработаю немного, знаете, в меру сил… Тем более, вы говорите, мыть этих тварей уже не придется. Другим охотникам я тоже предложил принять участие, леопарды появятся с минуты на минуту. И, кстати, чуть не забыл. У нас дома ребенок заболел. Не думаю, что это серьезно, но жена беспокоится. Не могли бы вы вечером зайти? Разумеется, если вам по дороге.
Доктор был счастлив. Львы, леопарды, антилопы, жирафы, зебры — все лесные, горные и равнинные звери работали теперь вместе с ним. Их оказалось даже многовато, и некоторых пришлось отослать восвояси. Остались только самые смышленые.
Обезьяны начали поправляться. К концу недели заставленный кроватями дом наполовину опустел. А к концу второй недели выздоровела последняя обезьяна.
Работа была сделана, и Джон Дулитл почувствовал себя таким усталым, что немедленно лег в постель и проспал три дня подряд, ни разу не перевернувшись.
ГЛАВА 9
СОВЕЩАНИЕ
ТРИ дня не отходила Чи-Чи от двери, отгоняя любопытных. Никто не смел мешать Доктору. А проснувшись, Джон Дулитл объявил, что возвращается в Англию.
Обезьяны очень удивились: они-то решили, что Доктор останется здесь навсегда, — и когда наступила ночь, потихоньку собрались в джунглях на совет.
И Главный Шимпанзе поднялся и спросил:
— Почему уезжает этот добрый человек? Неужели с нами он несчастлив?
И никто не сумел ответить ему.
И поднялась Великая Горилла и сказала:
— Я думаю, мы должны попросить его остаться. Может быть, надо выстроить для него новый большой дом, и сделать кровать пошире, и дать ему в услужение столько обезьян, сколько он пожелает, и Доктор наверняка не захочет уезжать из Африки.
Тогда встала Чи-Чи и объяснила:
— Друзья мои, боюсь, бесполезно это — просить Доктора остаться. Он задолжал в Падлби и говорит, что непременно должен вернуться и уплатить эти деньги.
— А что такое деньги? — растерялись обезьяны.
И Чи-Чи рассказала им, что в Стране Белых Людей ничего не получишь, ничего не сделаешь и вряд ли вообще сможешь выжить, если у тебя нет денег.
Обезьяны помолчали, а потом раздался чей-то голос:
— А есть и пить бесплатно тоже нельзя?
Чи-Чи покачала головой. Ей самой приходилось клянчить у детей монетки, когда приказывал шарманщик, ее хозяин.
И тогда Главный Шимпанзе обратился к Старейшему Орангутангу:
— О брат мой, определенно, эти люди странные существа. Кому же доставляет удовольствие жить в подобной стране? Господи, какое убожество.
Чи-Чи опять заговорила:
— Дело в том, что у нас не было корабля, чтобы добраться до вас по морю, и денег, чтобы купить еды на дорогу, тоже не было. И вот мы взяли сухарей у одного человека и пообещали заплатить за них, когда приедем назад. А моряк одолжил нам свой корабль, только он разбился о скалы — уже здесь, почти у самого берега. И теперь Доктор считает, что просто обязан достать где-то корабль для моряка, — ведь кроме этого суденышка, у бедняги ничего в жизни и нет.
Обезьяны сидели на траве очень тихо и очень крепко размышляли.
Наконец поднялся Самый Большой Бабуин и произнес:
— Я считаю, мы не имеем права отпустить этого замечательного человека из нашей страны без хорошего подарка. Пусть он заберет его с собой и помнит, как мы все благодарны ему за великую помощь.
И из густой листвы высокого дерева высунулась крошечная рыжая обезьянка:
— Я согласна!
И тут же поднялся страшный шум. Все вопили:
— Да! Да! Мы должны подарить ему какой-нибудь потрясающий подарок! Чего Белые Люди и в глаза не видели!
И они начали пихаться и спорить.
— Пятьдесят мешков кокосовых орехов! — кричали одни.
— Нет, сто связок бананов! — упрямились другие. — Пусть он хотя бы сэкономит на фруктах в этой ужасной Стране, Где Приходится Платить За Еду.
Но Чи-Чи остановила их, растолковав, что, во-первых, такие подарки слишком тяжелы для дальнего плавания, а во-вторых, половина наверняка протухнет, и ее придется выбросить.
— Если вы действительно хотите порадовать его, — продолжала Чи-Чи, — подарите ему зверя. Не тревожьтесь, Доктор будет с ним очень хорошо обращаться. Только этот зверь должен быть редкий и для людских зоопарков небывалый.
— Что такое зоопарки? — в один голос спросили обезьяны.
Чи-Чи вздохнула.
— Понимаете, у себя в стране Белые Люди сажают животных в клетки, чтобы приходить и разглядывать их, когда хочется.
— Эти Люди ведут себя, как неразумные дети — такие же глупые и охочие до забав. Б-р-р? То, что она имеет в виду, смахивает на тюрьму, — перешептывались потрясенные обезьяны.
Немного успокоившись, они принялись выяснять, каких же редких зверей еще не видывал Белый Человек.
— Есть ли у них игуана? — задал свой вопрос Вождь Мартышек.
Но Чи-Чи ответила:
— Да, есть одна в лондонском зоопарке.
— А окапи?
— Да. В Бельгии, в огромном городе, который называется Антверпен, пять лет назад я познакомилась
