Задыхаясь, Ив прижала письмо к груди. Она думала, что ее мать умерла потому, что Талос уничтожил ее любовь. Она ошибалась.
«Ты никогда не называл своих источников. Кто тебе рассказал?»
«Я дал слово, что не раскрою его тайны».
Ее мать предала отца. Но спустя несколько месяцев, не вынеся бессердечности собственной мести, она покончила с собой. Спасаясь от того же леденящего холода раскаяния, который убивал Ив на протяжении этих пяти месяцев.
Ив непроизвольно повторяла жизненный путь матери. Она убежала от любви и, руководствуясь собственным эгоизмом и холодным, гнилым желанием мести, лишила своего ребенка отца.
О боже, что она наделала?
Ив вскрикнула от внезапной боли, пронзившей ее тело. Теперь боль по-настоящему усиливалась.
– Мисс Крейг?
В комнату вбежала экономка.
– Зовите меня миссис Ксенакис, – попросила Ив, поднимаясь на ноги. – Мне нужен мой муж. Прошу – позовите моего мужа!
– У вас схватки? Я позвоню врачу и вызову машину…
– Нет, – проговорила Ив, тяжело дыша и положив руки на живот. – Нет, время еще не пришло. Мы не сдвинемся с места, пока он не приедет!
Ее колени подогнулись от очередного приступа боли, и она покачнулась. Ее малыш вот-вот появится на свет.
Ив окинула взглядом изящный, холодный, продуваемый насквозь особняк. Она не хотела, подобно своей несчастной матери, похоронить себя под обломками прошлого.
Она хотела будущего. Хотела, чтобы ее ребенок, вырос счастливым и защищенным, в доме, наполненном жизнью, светом и радостью. Чтобы Талос был его отцом. Ее мужем.
Она хотела любить его.
И у нее еще была возможность.
– Дайте мне, пожалуйста, телефон, – проговорила она, задыхаясь.
– Только оставайтесь здесь, – взволнованно сказала экономка, кинувшись к ближайшему телефону. Она набрала номер, который назвала ей Ив, и, поговорив, положила трубку. – Его помощник сказал, что он недоступен, потому что путешествует по Азии.
Недоступен? Азия?
Должно быть, Талос решил отказаться от нее, подумала Ив в отчаянии. Он и думать забыл о ней.
– Вы сказали ему, что я рожаю? – выдохнула она.
– Да, и сказала, что вы ждете Талоса в Лондоне как можно скорей. Что еще прикажете?
– Ничего, – прошептала Ив.
Больше ей ничего не остается. Больше нечего сказать. Если он в Азии, то он все равно ни за что не приедет в Лондон вовремя.
Даже если захочет.
Ив готова была разрыдаться.
Экономка приказала шоферу подогнать машину. Ив прикрыла лицо руками. Как она могла быть такой слепой? Он предлагал ей свою любовь, а она оттолкнула его. Теперь она будет рожать в одиночестве. Так же как и растить ребенка.
Всю оставшуюся жизнь она будет… одна.
И умрет, любя его. Мужчину, который никогда уже не будет с ней. У ее ребенка никогда не будет отца, и это ее вина. Содрогаясь от рыданий, она вдруг услышала грохот и громкие крики.
– Впустите меня, черт подери, я знаю, что она здесь!
Дверь в столовую распахнулась. Ив подняла глаза и в изумлении увидела Талоса. Он подбежал к ней и обрушился на колени.
– Я знаю, ты говорила, что не хочешь видеть меня, но если ты меня прогонишь…
– Нет; – прошептала Ив, обнимая Талоса за плечи и разражаясь рыданиями. – Я больше никогда тебя не прогоню. Ты здесь. Ты был мне так нужен, и вот ты здесь.
Торопливо выдохнув, он закрыл глаза и крепко обнял ее. Уткнувшись в его рубашку, она проговорила:
– Твой помощник сказал, что ты в Азии.
– Я летел сюда. Я наконец выследил старую секретаршу твоего отца, которая скрывалась в индийском монастыре. Теперь у меня есть доказательства, которые ты…
– Которые мне больше не нужны, – сказала она и сжала его руку, почувствовав очередное болезненное сокращение мышц. – Единственное доказательство, в котором я нуждаюсь, написано у тебя на лице. Ты здесь. Ты приехал. Прошу, – говорила она, задыхаясь, – никогда больше… не оставляй меня.
– Я не оставлю тебя, – пообещал он, глядя на нее блестящими от слез глазами.
Она судорожно вздохнула, корчась от боли в спине.
– Боже, Ив, – выдохнул он, – ты уже рожаешь. – Он поднялся на ноги, крича о помощи: – Кефалас, садись в машину! Моя жена рожает!
Талос вез Ив в Лондон, нарушая все дорожные: правила, чтобы скорее доставить ее в частную больницу. Ее поместили в отдельную палату, и доктор Бартлет едва подоспел, как ребенок уже родился.
Когда их сын появился на свет, Талос крепко прижал ее к себе, защищая их обоих. Ребенка тут же дали матери на уставшие руки – и с тех пор их жизнь изменилась навсегда.
Талос поцеловал Ив во вспотевший лоб, нежно обнимая мать с младенцем на руках. Их любовь словно возродилась в этот самый миг, сиявший подобно комете, озарившей темное небо. Подобно звезде, которая вечно будет гореть в небесной тишине.
Эпилог
– Вот они!
Четырехлетний Джон носился по зеленым холмам и, радостно вскрикивая, возвещал о том, что на другой части Митридоса приземлился вертолет. Ив улыбалась сыну, безуспешно пытаясь унять его, чтобы он не разбудил свою двухлетнюю сестренку, которая всегда всем живо интересовалась, если, конечно, не спала, и шестимесячного братика, обычно просто сидевшего на полу и наблюдавшего за происходящими событиями с раскрытым ртом, в котором красовался единственный зуб, пуская слюни.
Ив хотела переодеться, прежде чем приедут первые гости, но была так занята детьми, что время пролетело мгновенно. И теперь она с ужасом осознала, что все еще была в белом пушистом халате после душа, который приняла двадцать минут назад. Задержавшись в коридоре, она заглянула в дверь спальни.
Ее коктейльное платье с изысканными алыми розами и изгибавшимися зелеными листочками, с глубоким вырезом в виде сердца и пышной юбкой, лежало на кровати, ожидая ее.
Она ступила в спальню и почувствовала, как Талос подошел к ней сзади и поцеловал ее в шею, обхватив сильными руками ее талию.
– Ну что, ты готова? – подразнил он ее.
Она повернулась в его объятиях, поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его. Он тоже еще не оделся к вечеринке, чему она одновременно обрадовалась и рассердилась. Он все еще был в повседневной одежде, в которой водил детей на пляж: шортах, обнажавших его сильные ноги, и белой футболке, обтягивающей мускулистую грудь, – в одежде, которая всегда пробуждала в ней желание.
А что, это неплохая идея, в их годовщину…
Она помедлила, все еще обвивая руками его шею, и увидела, как внезапно изменилось выражение его лица. Он с озорной улыбкой склонился к ней и прикоснулся губами к ее губам.
Ив услышала, как маленький Джон что-то сбрасывает по лестнице, как кричит Энни и еще громче вопит их младший ребенок, раньше времени пробудившийся ото сна.
