путь огородник очутился на палубе. То ли прыгнул, то ли кувыркнулся.
– Здорово, Ильич, – сдержанно приветствовал его Андрон. —
Никак на абордаж взять решил?
Названный Ильичом стоял в той же позиции, в какой секунду назад поджидал их на шпалах.
– Сдай назад, Андрон, – угрюмо, даже не ответив на приветствие, проговорил он. – Дальше не пропустим.
Андрон Дьяковатый недобро прищурился. На лице его было написано то, что обычно пишут на заборах.
– А договор? – сквозь зубы напомнил он. – На вилах клялись.
– Во-первых, клялись не мы. Клялось тебе садовое товарищество
«Экосистема».
– А во-вторых?
– Во-вторых, считай, что и «Экосистема» клятву разорвала.
– Чем же я их обидел?
Крякнул дачник, насупился. С виду – чуть постарше Андрона, так же коренаст, лицо от долгой борьбы с природой несколько туповатое. В данном случае – туповато-беспощадное.
– Пойми, – отрывисто сказал он. – Мы к властям нисколько не лучше тебя относимся. Только разборки свои с ними затевай где-нибудь в другом месте. А не здесь. Знаем мы, как наши вояки ракетные удары наносят! Сначала все дачи разнесут, а потом уж только, если повезет, в вашу телегу угодят...
– Вояки? – очумело переспросил Андрон.
– Ну, наши вояки, баклужинские. И не вздумай рассказывать, будто он... – последовал небрежный кивок в сторону Димитрия Уарова, отступившего, как было велено, на самую корму, – тебя в заложники взял. В городе, может, и поверят, а мы с тобой не первый год знаемся... Тебя, пожалуй, возьмешь! Сам потом не зарадуешься...
– Вы там что, до сих пор сады опрыскиваете? Химикатов нанюхались? Какой, в баню, ракетный удар? Какие заложники?
С тяжелым подозрением немирной дачник вперил взор в озверелое лицо Андрона Дьяковатого. Бог его знает, чем бы кончилось это их противостояние, но тут лежащая в углу платформы двуручная пила затрепетала, издав звук, напоминающий утренний птичий щебет. Шкипер молча бросился на звук, схватил инструмент и, чуть изогнув стальное певучее полотно, припал к нему ухом.
– Да! – крикнул он. – Кто? Ты, Протаска?.. – долгая мертвая пауза и потрясенный выдох: – Да ты чо- о?..
Ильич, которому, надо думать, последние новости были уже известны, по-прежнему опершись на грабли, с сожалением оглядывал платформу. Дачники – существа не то чтобы изначально циничные, нет, просто они располагаются по ту сторону добра и зла. Предметы и явления делятся для них по единственному признаку: сгодится оно или не сгодится на дачном участке.
Здесь бы сгодилось все.
Тем временем зубастое стальное полотно в руках Андрона мелодично взвыло на манер гавайской гитары – и онемело. Секунду самородок пребывал в остолбенении, затем швырнул визгливо сыгравшую пилу на место и с искаженным лицом шагнул к парламентеру.
– Куда я тебе сдам? – процедил он. – Ветер, глянь, в самую корму.
– Да какой это ветер! Так, сквознячок...
– Хотя бы и сквознячок!
Оба оглянулись. По правому борту сквозь перелесок успели проступить дачные домики, а возле насыпи обозначился тотемный знак садового товарищества «Дикая орхидея», членом которого, надо полагать, и состоял немирной Ильич. Времени на раздумья не оставалось. Либо туда, либо обратно.
– Туда! – решительно сказал дачник. По лбу его ползали слизняками огромные мутные капли пота. Тоже был явно испуган.
– Далеко ты уйдешь при таком ветре! – буркнул Андрон. – Озеро ты шотландское!
Ильич встрепенулся, взглянул на небо, что-то прикинул.
– Ветер обеспечим, – хмуро заверил он. И спрыгнул за борт.
– Что случилось? – кинулся Димитрий к Андрону.
Тот пристально рассматривал белесую размазню облаков над ближайшей рощицей.
– Обеспечат они! – проворчал он наконец вместо ответа. – А какой обеспечат? Слева? Справа? Попутный?..
– Что случилось?!
– А? – Шкипер несколько одичало покосился на пассажира. – То и случилось! Болтать меньше надо...
– С кем я болтал?
– С Аксентьичем!
Димитрий судорожно припомнил свой разговор с топтателем бабочек и ничего криминального ни в одном своем слове не нашел.
