Звёздная тень

Сергей Лукьяненко Звёздная тень

Пролог

На космодромах трава не растёт. Нет, не из-за свирепого пламени двигателей, о котором так любят писать журналисты. Слишком много отравы проливается на землю при заправке носителей и при аварийных сбросах горючего, при взрывах ракет на стартовом столе и мелких, неизбежных протечках в изношенных трубопроводах.

Но этот космодром — не земной.

Я сидел на траве, на самом краю огромного неогороженного зелёного поля. Его можно было счесть теннисным кортом для великанов или порождением больной фантазии помешанного на гольфе миллиардера.

Впрочем, здесь деньги не в ходу.

Лицо саднило, словно какой-то невидимый садист тёр изнутри кожу наждаком. Поскольку так оно и было, я старался не обращать внимания на боль.

На зелёной ладони космодрома в хаотическом беспорядке торчали маленькие серебристые кораблики. Недавно я уже стоял здесь, но тогда моё одурманенное сознание не могло оценить зрелище с точки зрения землянина. А теперь… теперь я умножал боевую мощь каждого корабля на их общее количество, потом — на предполагаемое число космодромов планеты, добавлял неизвестные — те корабли, что были в космосе или на планетах Друзей, а также крейсера, которые вообще не покидают орбит. Результат, конечно, получался весьма приблизительный. С разбросом в целый порядок.

Но какая разница, что упадёт на голову — тонна кирпича или десять тонн?

Покусывая травинку, я откинулся на спину. Посмотрел в небо. Что может быть более неизменным в любом мире и в любое время? Лежать, чувствуя кислый сок на губах, чувствовать, как засасывает, тянет бесконечное небо… Как переворачивается мир, и вот уже не ты валяешься на спине, расслабленный и ленивый, прищуренно вглядывающийся в бездну, а вся планета лежит на твоих плечах, и ты держишь её над небом. Последний и единственный атлант…

Травяной сок был горьким и едким, его родила чужая земля. А небо покрывала узорная вязь облаков-для-приятно-прохладной-погоды. Сквозь такую решётку не упадёшь.

Не мне держать этот мир на плечах.

Я повернул голову, заставляя планету лечь мне под ноги. Посмотрел на неподвижное тело, лежащее рядом. Мужчина был жив, но сознание к нему вернётся не скоро.

— Куалькуа, ты закончил? — вслух спросил я.

Да. Ваши лица и кожный покров идентичны, —  беззвучным шёпотом отозвался симбионт.

— Спасибо.

Мимикрировать фигуру?

Мужчина был и плотнее, и выше меня. Маскировка не помешала бы. Но сама мысль о новой боли, которую принесёт перестройка тела, вызвала лёгкую панику.

— Не надо.

Присев на корточки, я начал стягивать с чужака одежду. Хорошо, что здесь предпочитают свободный покрой.

— Как думаешь, прорвёмся? — спросил я существо, жившее в моём теле.

Возможно.

У куалькуа нет ни деликатности, ни страха смерти. Последнее время мне это стало нравиться.

Облачившись в одежду чужака, я встал во весь рост. В полукилометре виднелись низкие здания без окон. Ангары? Ремонтные мастерские? Заправочные базы?

— Может быть, корабль Римера ещё не уничтожен? — риторически спросил я. — Хорошо бы вернуться на нём…

Куалькуа не ответил, но, странное дело, мне показалось, что я уловил отзвук его эмоций. Лёгкая ирония, симпатия и одобрение.

Возможно ли, чтобы существа, используемые как живые механизмы, как броня и устройства наведения торпед, настолько сроднились с техникой? Возможно ли, что сентиментальность в отношении корабля стала для них редким достоинством?

— Пора домой, — сказал я.

Тому, у кого он есть…

— А вы…

Когда-то наша раса не согласилась с решениями Конклава. Мы взбунтовались. У нас была планета. Теперь там пыль.

Я молчал, глядя на зелень космодрома.

Иди, Пётр. Тебе есть куда возвращаться.

— Надеюсь, — сказал я. — Надеюсь.

Часть первая Земля

Глава 1

Красно-фиолетовая эскадра Алари. Сотня кораблей, патрулирующих границы Галактического Конклава.

Сквозь корпус, ставший прозрачным, я смотрел на рассыпанные в небе блёстки. Стоило остановить взгляд на каком-то корабле, как его изображение увеличивалось. Хорошая технология у Геометров.

Но разве в ней дело?

Есть в мире вещи посильнее оружия — воля, сила духа, уверенность в своей правоте, сплочённость. Что может противопоставить Конклав цивилизации Геометров? Дрязги и раздоры, глухое недовольство Слабых рас, самоуспокоенность и пресыщенность Сильных. Всё шаткое равновесие рухнет в один миг. А если ещё постараются регрессоры…

Капитан, мы движемся принудительно.

— Подчиняйся, — сказал я.

Ситуация опасна.

— Всё в порядке. У меня есть инструкции. Это послужит благу Родины, — оборвал я корабль.

Разведывательный кораблик, принадлежащий Римеру, я так и не нашёл. Видимо, он уже был уничтожен. На всякий случай. Впрочем, может быть, это и к лучшему. К компьютеру, вобравшему в себя часть памяти Ника, его манеру общения, его стихи, я невольно стал бы относиться как к разумному существу. А с этой машиной, новенькой, никому и никогда не принадлежавшей, было проще. Геометры ухитрились сделать своих борт-партнёров чертовски сообразительными, способными к вольному общению и нестандартным реакциям. И при этом оставить их только машинами.

Наверное, что-то правильное в этом есть. Не зря же ни одна раса Конклава не использует, по крайней мере широко, системы искусственного интеллекта, предпочитая прибегать к услугам Счётчиков, Куалькуа или иных узкоспециализированных существ. В самой мысли о создании нового разума, возможного конкурента, есть что-то пугающее. Но вот почему Геометры, с их зацикленностью на единстве и дружбе,