подавленном настроении. Он сказал, что ему надобно переговорить с Николо и Маффео Поло. Братья пригласили его к себе в каюту.
Брат Гуэльмо, тяжело дыша, опустился на скамью:
— Вы слышали о недавних набегах султана?
— Да.
— И что вы намерены делать?
— Запастись всем необходимым и продолжить наш путь.
Брат Гуэльмо с недоумением посмотрел на своих собеседников.
Маффео насмешливо прищурил глаза. Лицо Николо было непроницаемым.
— Я прошу вас отсрочить путешествие до тех пор, пока в стране не восстановится мир.
— Нет, брат Гуэльмо, — возразил Маффео Поло. — Если мы начнем колебаться в самом начале пути, то нам никогда не добраться до цели. А где брат Николо да Виченца? Он тоже придерживается нашего мнения?
Краска залила лицо монаха.
— Отец Николо заболел, он лежит в больнице, — ответил он смущенно.
— Заболел так внезапно? — переспросил Николо.
Монах устало покачал головой. Что толку сваливать вину на другого? Правда, брат Николо уговорил его не ехать дальше, но ведь, по совести говоря, он сам слабо сопротивлялся этому решению. Опасности и приключения были ему не больше по душе, чем брату Николо, который даже заболел от страха.
— Что ж, тогда продолжайте путешествие одни, господа. Да поможет вам бог, — сказал наконец брат Гуэльмо. — А мы вернемся в Италию. Я стар и в дороге был бы вам только помехой.
Маффео Поло помог монаху подняться на палубу. Ему было искренне жаль старика.
— Мы не сердимся на вас, брат Гуэльмо, — сказал Маффео. — Тоска по неведомым странам гонит нас вперед. Мы, купцы, не знаем покоя. Ради удачной сделки мы готовы поехать хоть на край света. Будьте здоровы. Желаем вам счастливого возвращения.
Венецианцы провели еще месяц в Аясе. Они навели справки о том, как разворачиваются военные действия, и получили утешительные сведения. Тем временем торговля медленно оживала. В порт прибывали корабли. Ремесленники возвращались в город. В мастерских закипела работа. Повсюду восстанавливали разрушенные дома.
Дождливым осенним днем венецианцы покинули Аяс. Они пустились в путь вместе с другими купцами, которые также направлялись через Мосул и Багдад в Ормуз у Персидского залива. В других армянских городах к ним присоединялись еще купцы, так что вскоре образовался большой караван.
Сначала Марко понравилась эта кочевая жизнь с ее постоянной сменой впечатлений. Страна, по которой они шли, казалась ему огромной. Как она во всем была не похожа на Венецию! Караванный путь проходил то по диким, каменистым ущельям, то по бескрайним, плодородным равнинам. С гор дул холодный ветер, вздымая огромные облака пыли. А в долинах воздух был недвижим, и земля, остывшая за ночь, дымилась под жаркими лучами утреннего солнца. Часто путникам в течение многих дней не попадалось ни одного селения, а потом их взорам вдруг открывался большой город, притаившийся в котловане.
Горные вершины покрылись снегом. В долинах не переставая лил дождь. Реки вышли из берегов, и каравану приходилось пускаться в обход и проделывать много лишних миль. Однако, несмотря на все это, они неуклонно продвигались вперед.
Но где те волнующие приключения, о которых мечтал Марко?
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
В каморке караван-сарая, где венецианцы расположились на ночлег, горела масляная лампа. Дверь была распахнута. Марко растянулся на топчане, но не мог сомкнуть глаз. Рядом с ним спал Матео. Ночь была иссиня-черной, а звезды горели как-то особенно ярко. Посреди прямоугольного мощеного дворика журчала струйка фонтана.
Порой Марко казалось, что он находится в пути уже многие годы. Пестрая, загадочная жизнь тех городов, через которые они проезжали, так сильно захватывала его, что детские воспоминания все больше тускнели.
Венеция со своими каналами и островами представлялась ему хорошо знакомой, красивой картинкой, которую он видел когда-то давно. Марко откинул одеяло из овчины и встал. Большой красный жук пробежал по каменному полу и исчез в темном углу.
У фонтана сидело двое мужчин. Темная ночь почему-то вдруг посветлела, словно звезды спустились поближе к земле. Издалека доносился пронзительный вой и визг шакала, но по-том снова стало тихо.
Убедившись, что Матео крепко спит, Марко вышел во двор. В соседней комнате спали Николо и Маффео Поло — по всей видимости, тоже крепко. Марко подошел к фонтану и охладил лоб.
При его приближении мужчины замолкли. Один из них — рослый, крепко скроенный человек, одетый в тяжелый парчовый халат, — встал и обошел вокруг фонтана. Он не сводил взгляда своих темных глаз с Марко, словно хотел увидеть его насквозь.
— Ах, это вы, мессер Поло, — сказал он. — А я уже подумал, что сюда прокрался соглядатай, охочий до чужих разговоров. Посидите с нами.
Марко узнал в этом высоком черноволосом персе купца Хаджи-Мухаммеда. Он владел итальянским не хуже любого неаполитанца и с удовольствием на нем говорил.
— Простите, я не хотел бы вам помешать, — сказал Марко.
— Да что вы! Присаживайтесь к нам, прошу вас. В такую ночь, как эта, раскрываются сердца. Так говорят у нас в Кермане, когда небо усеяно звездами.
Марко принял его приглашение. По персидскому обычаю он приложил правую руку к груди и поклонился незнакомцу.
— Хасан-бек из Самарканда, — представил незнакомца Хаджи-Мухаммед. — Он тоже следует в Ормуз.
Незнакомец, коренастый перс среднего роста, поклонился в ответ и пробормотал приветствие.
На расстеленной перед ними скатерти стоял глиняный кувшин с холодным козьим молоком и две кружки. Хаджи-Мухаммед налил кружку молока, подал ее Марко и спросил по-итальянски:
— Как вам понравился Мосул?
Марко попросил его говорить по-персидски, потому что заметил, что Хасан-бек не знает итальянского. За время путешествия Марко успел выучить немало персидских слов и мог уже довольно свободно объясняться по-персидски.
— Мосул был прежде красивым городом, — добавил Хаджи-Мухаммед.
Они прибыли в Мосул вчера. У Марко создалось впечатление, что этот город ничем не отличался от других восточных торговых городов, в которых он уже побывал. Узкие проулки с глинобитными хижинами и маленькими домишками, белые мечети, увенчанные голубыми куполами с позолотой, изящные остроконечные минареты, широкие улицы, обнесенные с обеих сторон каменными стенами без окон, за которыми скрывались дома и сады богачей. На базарах продавали тончайшую парчу, вытканную из шелковых и золотых ниток. В теснившихся друг к другу каменных строениях под сводчатыми крышами размещались лавки. Сапожники сидели прямо на улице перед мастерской — они шили пестрые изящные туфельки и украшали их жемчугом или золотым шитьем. Медники чеканили горшки и котлы, золотых и серебряных дел мастера наносили тончайшие узоры на браслеты и кубки, ювелиры предлагали драгоценные камни, а резчики по дереву выпиливали из желтого, как слоновая кость, самшита изящные шкатулки.
Опьяняющая шумная жизнь, другая, чем в Венеции, более легкая, более яркая и все же чем-то с ней схожая. Недоставало только кораблей — больших парусников и весельных галер, моря, лагун, Дворца Дожей и тяжелого великолепия собора Сан Марко.
Хозяевами жизни были нарядно одетые купцы, торговавшие лошадьми, драгоценными камнями, шелком, золотыми и серебряными изделиями, пряностями, мехами и рабами, — они вершили всем. В Мосуле
