случилось, то я даже рад этому несчастному случаю со мной.
Может быть, самое лучшее — позволить ему думать именно так? В отличие от ее вялой улыбки улыбка Байрона была энергичной, во весь рот.
— Я не могу дождаться, когда выйду отсюда. Ты думаешь, Сэм знает, какие чувства мы с тобой испытываем друг к другу? — Он опять нахмурился, так как его вдруг поразила одна мысль. — Тебе не кажется, что именно из-за этого она разорвала помолвку? И не поэтому ли она вдруг предложила, чтобы поправляться я ехал к тебе?
Даниэлла пожала плечами.
— Может быть. Сэм — чуткая и заботливая девушка. Мне она очень понравилась. Думаю, вы бы с ней составили прекрасную пару.
— С тобой у нас союз будет еще лучше. Ты должна помнить об этом. — И Байрон тяжело облокотился на спинку стула и закрыл глаза, словно этот разговор совсем лишил его сил.
— Тогда я пойду, Байрон, — Даниэлла поднялась.
Он с трудом приподнял веки.
— Ты не можешь уйти, не поцеловав меня. Это приказ: поцеловать мужчину, которого ты любишь.
Пульс учащенно забился. Даниэлла разрывалась от противоречивых чувств: ей одновременно и хотелось, и не хотелось этого поцелуя. Она слегка прикоснулась губами к его щеке, но вдруг на удивление крепкая рука легла на ее голову и направила ее губы к его губам.
Ей показалось, что поцелуй длился вечность, хотя она понимала — прошло не больше нескольких секунд. Этот поцелуй вызвал в Даниэлле целое море чувств и парализовал ее. Она не знала, где найти силы, чтобы выйти из палаты.
Голова Байрона раскалывалась, словно по ней били молотком. Боль была безжалостна. Доктора сказали, что боль со временем пройдет, но он не должен забывать, что упавшие кирпичи проломили ему череп. Да, как долго он сможет выдержать эту боль?
У Даниэллы Байрон жил уже почти две недели. Он ничего не говорил ей о своих желаниях и надеждах, но и ее не спрашивал ни о чем. Все ее время теперь принадлежало ему. Она никогда не узнает, какое огромное облегчение он испытал, когда она сказала, что Тони для нее ничего не значит. Байрону хотелось вскочить со стула и пуститься в пляс. И он бы исполнил свое желание, если бы был достаточно здоров.
Даниэлла заботилась о нем не хуже профессиональной сиделки. Она приспосабливалась к любому его настроению и, казалось, интуитивно улавливала, когда он чувствовал себя плохо, когда хотел побыть один, а когда ему нужна была компания.
В тот первый ее вечерний приход в больницу Даниэлла призналась ему в своей любви, и Байрон подумал, что он умер и уже на небесах. Сейчас же он не видел причины, которая бы помешала им снова быть вместе и уже навсегда.
Постепенно он набирался сил. Его прогулки, которые начались с коротенького променада вокруг сада, стали длиннее. Головные боли посещали его все реже и реже. Да, иногда голова у Байрона так же сильно раскалывалась, как раньше, и настроение в такие периоды у него было просто отвратительным, но Даниэлла не обращала внимания на эти вспышки раздражения. Она никогда не унывала, а всегда улыбалась, и любовь Байрона к ней стала еще сильнее и крепче.
В конце концов он решил, что наступило подходящее время для того, чтобы рассказать ей о Джоне. Все последние дни эта мысль не шла у него из головы. Байрон нашел доказательства прежде, чем с ним произошел этот несчастный случай, и подумал, что Даниэлле следует знать все. Он решил дождаться конца ужина. Вот, наконец, шторы опущены, зажжен свет. Когда Даниэлла стала собирать со стола посуду, чтобы отнести ее на кухню, Байрон остановил ее.
— Оставь это пока, Элли. Позже я тебе помогу. Сейчас мне нужно тебе кое-что рассказать. Давай пройдем в гостиную.
Даниэлла настороженно на него посмотрела. Когда они удобно расположились в гостиной — он в кресле, она на кушетке напротив, — Байрон сказал:
— Ты знаешь, что галерея окончательно обвалилась?
Даниэлла кивнула, хмурясь и с удивлением глядя на Байрона, словно меньше всего на свете ожидала об этом услышать.
— Как ты узнал? Я пыталась уберечь тебя от этого. Я умышленно прятала все газеты с информацией о галерее. Я ведь понимала, как сильно это тебя может расстроить.
— Я расстроился, — согласился Байрон. — Когда ты ушла, я сделал несколько телефонных звонков — и, должен признаться, совершенно убит. Хотя самое лучшее для галереи было рухнуть, так как она стала представлять для всех угрозу, — добавил он с перекошенным от боли лицом.
— Ты самый удачливый человек из всех, кого я знаю.
— Я удачливее, чем Джон, — подтвердил он. Да, он был счастливее Джона, потому что Даниэлла любила его! — Думаю, тебе следует знать, — начал Байрон, осторожно подбирая слова, — Джон был в курсе того, что шотландцы решили несколько облегчить себе работу.
— Значит, если бы он не погиб, то смог бы тогда все это исправить? Ты это имеешь в виду? Интересно, почему он мне ничего никогда не рассказывал? Хотя в то время он никогда не обсуждал свою работу со мной. Джон никогда не говорил о работе и свою личную жизнь не мешал со служебной. Думаю, в нем жило два совершенно разных человека.
— Все дело в том, что он пытался решить эту проблему, — тихо произнес Байрон. — Он встретился с шотландцами и пригрозил подать на них в суд, если они не будут вести дела добросовестно.
— И?..
Прошло несколько секунд, прежде чем Байрон ответил. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе отчетливо слышалась глубокая скорбь.
— Его заставили молчать.
Глаза Даниэллы широко раскрылись, и, казалось, она перестала дышать.
— О чем ты говоришь?
— Смерть Джона была вызвана не несчастным случаем, Элли.
— Ты хочешь сказать, что кто-то убил его?
— Да, боюсь, что так.
— Но ведь следователь сделал заключение, что его смерть наступила в результате несчастного случая. — Две огромных слезы выкатились из ее глаз и потекли по щекам.
Байрону хотелось вскочить, подбежать к Даниэлле, заключить ее в свои объятия и утешить, но он еще не все рассказал.
— Налицо наглое сокрытие преступления. У Рода были свои подозрения, и он пошел в полицию, но там сочли, что он страдает паранойей. Когда шотландцы узнали, что он сделал, они объявили ему, что, если он и в дальнейшем предпримет такие же попытки, его жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Бедный Род с тех пор так напуган, что боится сказать лишнее слово. Мне понадобилось очень много времени, чтобы все это вытрясти из него.
В глазах Даниэллы отразился ужас, и она вздрогнула.
— А тебе не кажется, что несчастный случай с тобой был?..
— О Господи, нет, — быстро прервал Байрон ее подозрения. — Ясно, что это была моя собственная ошибка. Однако я подозреваю, что шотландцы сознательно отошли от дел, когда заметили первые признаки надвигающейся катастрофы. Мне кажется, они испугались.
— Что сделали с тем парнем, который уронил на голову Джона кирпичи? — Она побледнела и нервно сжала руками колени.
— Пока ничего, но мы знаем, где он живет.
— Кто это — «мы»?
— Я и частный детектив, которого я нанял, — ответил ей Байрон. — Я намереваюсь передать куда следует свои доказательства. Если бы не произошел этот чертов несчастный случай, я бы уже давно это сделал. Но я не успокоюсь до тех пор, пока убийца Джона не окажется на скамье подсудимых. — Наконец он
