<…>
Если русские будут заранее строить свой план ведения войны на том, чтобы сначала принять удар немецких войск малыми силами, а главную группировку сконцентрировать в глубоком тылу, то рубежом расположения последней севернее припятских болот может быть, скорее всего, мощный водный барьер, образуемый реками Двина Даугава и Днепр.
Такое неблагоприятное для нас решение следует также учитывать как возможное.
<…>
В заключение остается исследовать вопрос, может ли — и если да, то в каких размерах, — вестись практическая подготовка к кампании против России в наступающий осенне-зимний период даже и в том случае, если Англия еще не будет разбита. Важно достичь того, чтобы Россия вплоть до нашей победы над Англией не подозревала о грозящей опасности и не имела бы оснований для принятия контрмер (вторжение в Румынию, прекращение экономических поставок).
3
На проходной Кировского завода танкистов задержала охрана.
— Кажется, нас тут не ждали, — раздраженно проворчал Часов.
— Бестолково у гражданских все налажено, — подхватил Ладейкин. — Простых вещей организовать не могут.
Был жаркий июльский полдень, гимнастерки и галифе пропитались потом, о портянках и вовсе не стоило вспоминать. Не меньше часа караульный начальник созванивался с комендантом, штабом округа, особым отделом и чуть ли не с обкомом профсоюзов.
Наконец очередной собеседник разобрался в вопросе. Даже стоявший в нескольких шагах Часов расслышал, как в черном эбонитовом наушнике загремел гневный голос.
— Так точно, бумага из штаба округа имеется, — подтвердил караульный, при этом его лицо сильно вытянулось. — Слушаюсь… Так точно… Разрешите выполнять…
Начкар положил телефонную трубку на рычаги так бережно, словно боялся, что грозный собеседник выпрыгнет из аппарата, дабы наложить строгое дисциплинарное взыскание. Потом он сделал каменное лицо и приказал доставить пропуска для товарищей командиров.
Завод был огромен, как целый город, и они бы наверняка заблудились, однако танкистов встретили моложавый полковник и пожилой дядька в спецовке. Как выяснилось, это были военный представитель из службы приемки и старший технолог танкового производства. Старик инженер сказал, усмехаясь:
— Вам надо было к другой проходной подъехать. Там и охрану заранее предупредили, и пропуска для вас приготовили.
— Это мы уже поняли, — буркнул подполковник Щебетнев, командир создаваемого дивизиона. — Ну, показывайте, чем собираетесь нас обрадовать.
Военпред буркнул недовольно:
— Отсюда час переться до сборочного…
На самом деле они добрались от силы за полчаса. Во дворе громадного цеха выстроились под брезентовым навесом танки КВ — восемь штук, свежевыкрашенные защитный цвет. На всех машинах деловито работали слесари-механики, один танк продолжали красить — рабочий, приложив трафарет, рисовал номер на зеленом боку башни.
Заводчане гордо сказали: вот, мол, ваше добро, а послезавтра еще шесть будут готовы. Договорились, что в четверг, через два дня, танкисты снова приедут на Кировский для участия в приемке техники и погрузке танков на железнодорожные платформы.
— Сначала на вашем полигоне обкатаем, — предупредил Щебетнев. — Знаем, как вы под конец месяца недоделки сдаете.
Полковник хмыкнул, а технолог уныло пожаловался:
— Не только вы проверять будете. Много народу понаедет — из нашего наркомата, из вашего, из НКВД… Так что не беспокойтесь понапрасну, получите машины в полной готовности.
Собравшиеся вокруг танкистов работники завода заверили, что танки на ходу, и предложили обкатать любой на собственный выбор. Часов, как единственный, кто имел опыт вождения КВ, с готовностью втиснулся в клетушку механика-водителя.
Дизель завелся без задержки, и танк тихонько пополз на первой передаче. К сожалению, на заводском дворе не было места, чтобы погонять машину как того душа требовала. Лейтенанту пришлось утешиться коротким выездом и разворотом на левой гусенице, после чего он вернул КВ на место, где тот стоял до вмешательства Часова.
— Вроде нормально, — сказал Леха. — Хорошо бы пострелять еще, пушку проверить.
— И пушку, и пулеметы — все в четверг, — усмехнулся заводской технолог.
Танкисты уже разбежались по машинам, заглядывали в башни, крутили поворотники и орудийные механизмы. Вид у всех был восхищенный до полного обалдения.
— Какая, говорите, у него броня? — переспросил Щебетнев. — Неужели лоб башни — сто миллиметров?
Суровый военпред развеселился и показал книжку в мягкой обложке — секретное наставление по тяжелому танку «Клим Ворошилов». Подполковник стал читать вслух избранные тактико-технические данные, и все дружно ахали: подобных машин не было ни в одной стране мира.
Потом их повели в цех, где завершалась сборка еще нескольких КВ. Зрелище произвело на танкистов сильнейшее впечатление.
Ряды грандиозных механизмов — всевозможных станков, платформ, прессов, кранов и лебедок, сварочных агрегатов — уходили в бесконечную глубину гигантского помещения. Под потолком, на высоте многоэтажного дома, медленно плыли подвешенные на цепях танковые башни и корпуса, зиявшие отверстиями для осей. Повсюду гремел и лязгал металл, визжали непостижимые инструменты, работяги пытались перекричать грохот оборудования, пышными снопами рассыпались искры электросварки. На глазах восхищенных танкистов бригада сборщиков приладила башню к корпусу, после чего принялась натягивать гусеницы на опорные, ведущие и поддерживающие катки.
Покинув сборочный цех и наслаждаясь условной тишиной заводского двора, Ладейкин произнес, блаженно жмурясь:
— В ушах звон — точно после артподготовки крупным калибром.
Все заговорили — чересчур громко, потому что малость оглохли. Бывалые боевые командиры — каждый имел за плечами не меньше двух войн — радовались, как дети, которым обещана замечательная заводная игрушка. Пребывая в этом приподнятом настроении, Алексей увидел неподалеку знакомое лицо и рассеянно подумал: «До чего ж этот чумазый мужик похож на Колю Антощенко».
Спустя минуту мозги щелкнули, и Часов сообразил, что молодой человек в спецовке и есть Николай Антощенко, прослуживший всю финскую кампанию в его взводе.
Лейтенант помахал рукой, бывший однополчанин тоже узнал его, заулыбался и поманил жестом — подходи, мол, поговорим. Увы, военный этикет куда сложнее светских условностей, поэтому Леха стал действовать строго по уставу:
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к командиру дивизиона… — Получив разрешение военпреда, который был тут старшим по званию, Часов продолжил. — Товарищ подполковник, разрешите задержаться на заводе, у меня здесь друг работает. Я потом своим ходом в часть вернусь, на трамвае.
— Не опоздай на утреннее построение, — меланхолично отозвался Щебетнев.
Полковник-военпред жизнерадостно хихикнул:
— Обязательно опоздает. У друга-то небось коса до пояса… — Однако увидав, с кем обменивается жестами лейтенант, сразу сделался серьезным. — Виноват. Инженер Антощенко — товарищ ответственный.
