Лицо на экране нахмурилось, потом Уолли кивнул.
– Извини, подожди минутку, мне надо это обсудить, – сказал Уолли. Он отвернулся, затем, через некоторое время, вернулся в исходное положение.
– А как насчет тебя, Роки? Ты не сказала, веришь ли ты ей? Она говорит правду?
– Да, – ответила Сирокко без колебаний, – можешь быть в этом уверен.
Командир наземной команды лейтенант Стрелков подождал, пока не убедился, что капитану ничего больше сказать, и встал. Это был красивый молодой человек, и хотя Сирокко было в это трудно поверить, он был солдатом Советской Армии. Казалось, он только недавно вышел из детского возраста.
– Могу я предложить вам что-нибудь? – спросил он на отличном английском языке. – Может быть вы голодны после вашего путешествия сюда?
– Мы поели прямо перед прыжком, – ответила Сирокко на русском языке. – Но если вы предложите чашечку кофе…
– Ты не кончила рассказывать свою историю, – сказал Билл. – Ты остановилась на возвращении после твоего разговора с богиней.
– Мы прыгнули, – сказала Сирокко, прихлебывая кофе.
– Ты…
Сирокко, Билл и Габи сидели в углу круглой комнаты, их кресла были сдвинуты вместе. Офицеры «Единства» переговаривались в это время между собой у экрана телевизора. Билл выглядел хорошо. Он ходил с костылем и нога у него, очевидно, побаливала, когда он ступал на нее, но он был в приподнятом настроении. Врач «Единства» сказал, что как только он будет на борту корабля, он его оперирует и что он считает, что Билл будет так же подвижен, как и прежде.
– Почему нет? – со слабой улыбкой спросила Сирокко. – Мы все время на всякий случай носили их с собой, так почему было не использовать их?
Билл так и продолжал сидеть с открытым ртом. Сирокко рассмеялась и положила ему руку на плечо. – Все в порядке, мы все обдумали задолго до того, как прыгнуть. Это в самом деле было не опасно. Гея держала для нас открытыми верхний и нижний клапана, вызвала цеппелин. Мы летели в свободном падении четыреста километров, потом приземлились на его спину. – Сирокко протянула свою чашку, чтобы один из офицеров подлил ей кофе, затем снова обернулась к Биллу.
– Я уже достаточно говорила сегодня. Как ты? Как твои дела?
– Ничего такого интересного как у тебя, боюсь. Я проводил время, занимаясь с Калвином терапией и немного учился языку титанид.
– Сколько ей лет?
– Сколько… идиотка, я учился языку, – рассмеялся Билл. – Я выучил как петь Билл голоден. У меня было уйма свободного времени. Затем я решил отбросить мое ослиное упрямство, раз уж ты не взяла меня с собой. Я начал разговаривать с титанидами о том, что я немного знал, о электронике. Я узнал о медных виноградных лозах, наборах червей и о орехах и спустя некоторое время у меня был передатчик и приемник.
Он улыбнулся, увидев выражение лица Сирокко.
– Так это не было…
Билл пожал плечами:
– Смотря как на это посмотреть. Если ты думаешь, что я мог связаться с Землей, то это не так. Я не мог построить передатчик такой мощности. Я смог лишь переговорить с «Единством», когда он находился над нами и сигналы могли пробиться сквозь крышу. Но если бы даже построил его до того, как ты ушла, ты, вероятнее всего, все равно отправилась бы в эту экспедицию, не так ли? «Единства» еще не было, так что передатчик был бы бесполезен.
– Да, вероятно, так бы и получилось. Дело в том, что мне надо было сделать там кое-что еще.
– Я знаю. – Билл поморщился. – Это было то, что мне больше всего не нравилось в этом путешествии, – признал он. – Мне начали нравиться титаниды, а затем неизвестно почему у них вдруг затуманился взор и все они устремились на луг. Я думал, что это очередная атака ангелов, но никто из них не вернулся назад. Все, что я нашел после этого – это была большая дыра в земле.
Я заметила несколько таких дыр, когда мы шли сюда, – сказала Габи.
– Они потом вышли опять, но они не помнили нас.
Сирокко была удивлена. Она не беспокоилась о титанидах, так как знала, что с ними все в порядке и что они больше не будут страдать от войн. Но было грустно осознавать, что Волынка больше не помнит ее.
Сирокко наблюдала за людьми «Единства», удивлялась, почему никто не подходит к ней, чтобы поговорить. Она знала, что пахнет не слишком хорошо, но сомневалась, что причина в этом. С некоторым удивлением она обнаружила, что они боятся ее. Эта мысль заставила ее усмехнуться.
Она вздрогнула, поняв, что Билл что-то говорить ей.
– Прости, что ты сказал?
– Габи говорит, что ты еще не все мне рассказали, она говорит, что есть еще кое-что такое, что мне следует услышать.
– А, это… – Сирокко метнула на Габи красноречивый взгляд. – Но рано, или поздно, все равно все станет известно… Гея… она предложила мне работу, Билл.
– Работу?! – поползли вверх брови Билла.
– Работу «чародея», как она это называет. Она склонна к романтике. Тебе бы она, вероятно, понравилась, она тоже любит всякие научные выдумки.
