Со мной произошел однажды случай, когда мне казалось, что я двигаюсь в неверном направлении, хотя оно на самом деле было единственно правильным. Как-то мой сын прибежал домой страшно взбудораженный. Он только что был на берегу океана, где друзья-студенты учили его подводному плаванию с дыхательным аппаратом. «Папа, — сказал он мне, — чтобы научиться плавать
под водой, не требуется никаких специальных занятий. Нужно запомнить всего три-четыре правила и все. Ты обязательно должен пойти с нами в следующее воскресенье».
Признаться, я не почувствовал очень большого вдохновения. Но мне хотелось быть образцовым отцом, и, кроме того, я вспомнил своего” друга. Он нес миссионерское служение далеко от дома, а когда вернулся, то узнал о новом увлечении своего сына: это были прыжки с парашютом. И мой приятель взобрался под самые небеса и прыгнул оттуда вместе со своим сыном. Я решил, что тоже совершу подобный подвиг со своим мальчиком. Весь вечер в субботу я посвятил тренировкам в нашем домашнем бассейне. Там для меня не составило труда поплавать со всеми этими воздушными баллонами и другими приспособлениями. И на следующий день мы отправились к океану. Ожидалось, что день будет ясным, небо голубым, а вода спокойной и прозрачной на все десять метров в глубину. Вместо этого штормило и дул сильный ветер. Вода настолько взбаламутила песок, что, погрузившись в воду, мы не видели собственной руки. И все же я отплыл к тому месту, где мы собирались погрузиться в двенадцатиметровую глубь воды. Но как только я опустился в непроглядные темные воды, я тут же сказал себе: «Нет уж, спасибо. Никуда я нырять не буду». И я развернулся и попытался плыть по направлению к берегу.
На мне был акваланг, у меня были баллоны с воздухом, которые могли бы удержать меня на поверхности. Но мне приходилось бороться с такой мощной водной стихией, что и думать об этом не стоило. Я барахтался в волнах, пытаясь держать курс на берег, но мне казалось, что меня все дальше уносит в океан. Я вновь надел дыхательную маску, и трех моих судорожно-глубоких
вздохов было достаточно, чтобы в баллоне не осталось ни глотка воздуха. Творилось что-то ужасное! Наконец, ощутив вдруг странное спокойствие, я сдался. Я совершенно отчаялся и решил, что мне остается только одно: опуститься на дно. И вдруг я почувствовал, как мои колени коснулись дна! Оказывается, уже в течение какого-то времени я находился на таком расстоянии от берега, что мог дойти до него пешком. У меня было ощущение, что я плыву не в ту сторону, хотя все это время я двигался в нужном направлении.
Друзья, не поддавайтесь течениям и собственному головокружению. В самый отчаянный момент вашего сражения в океане жизни к вам может явиться сатана и сказать: «Ты пропал. Есть люди, которые и рождены-то лишь для того, чтобы стать топливом пламени ада. Ты — один из них. Так что не трать времени попусту». Но он обманывает вас. Если вам покажется, что все вас отвергли, что у вас больше нет надежды, в момент самого страшного отчаяния вы непременно ощутите под ногами твердую почву дружелюбных берегов небесной отчизны.
Радостно знать об этом, не правда ли? Пусть наш” путь озаряют слова Иисуса: «Приходящего ко Мне не изгоню вон»; «Приидите ко Мне… и Я успокою вас» (Ин. 6:37; Мф. 11:28). Это говорит Тот же Иисус, Который беседовал у колодца с женщиной. Он обращается к нам и сегодня, и Он есть наше основание. Он должен быть нашим единственным авторитетом и основанием. Вы согласны?
Завершая эту главу, я не удержусь от маленького постскриптума: пожалуйста, прошу вас, не принимайте на веру ничего из написанного здесь до тех пор, пока вы сами для себя не определите истинность моих слов.
Глава 3
Протест против протестантов
Одного человека как-то спросили, во что он верует, и он ответил: «Я верую в то, во что верует моя Церковь». Тогда у него попытались выяснить, во что верует его Церковь, и он сказал: «Церковь верует в то, во что верую и я». «Ну так во что же вы с вашей Церковью веруете?» — не отставали от него. И он ответил: «Мы веруем в одно и то же».
Если вам удастся добиться от кого-нибудь ответа, во что он или она веруют, то второй вопрос точно лишит их душевного равновесия: почему вы веруете в это? Я безуспешно пытался получить ответ на этот вопрос у самых разных людей. Я задавал свой вопрос мормонам, которые стучались в мою дверь, и свидетелям Иеговы. Я задавал его и членам своей Церкви. Я спрашивал людей на улицах! Надо сказать, что подобные вопросы задавали и мне. Однажды парикмахер поинтересовался, почему я принадлежу к Церкви адвентистов седьмого дня. Я тут же преподал ему подробнейший библейский урок. Когда я закончил, он спросил: «А кем был ваш отец?» — «Он тоже был адвентистом».
— «А почему вы проповедник?»
Мне показалось, что я уже дал ему хороший ответ, но парикмахер спросил снова: «Так кем же был ваш отец?» «Он был проповедником», — сдался я.
Да, многие наши представления’ и верования мы получаем по наследству. Мы наследуем веру от своих родителей и учителей. Мы включаемся в культурную среду, которая утверждает нас в том, во что мы веруем. И очень часто, когда человека внезапно останавливают вопросом «почему?», он растерянно молчит, сумев найти лишь один ответ: «Я всегда так верил».
В этой книге мы попытаемся выяснить вопрос о том, что является нашим авторитетом и основанием. Почему мы веруем и поступаем так, как поступаем? В предыдущей главе мы отметили, что в мире наблюдается тенденция — и не только в сфере религиозной, но и повсюду — ставить в центр всего человека. Человек ставит себя в зависимость от другого человека. И несколькими страницами ранее я попытался серьезно предостеречь вас от того, что не следует полагаться на мнение других в вопросах, связанных с истиной и с вашей судьбой в вечности.
Как-то в завершение одной из своих проповедей я обратился к собравшимся с необычной просьбой: не верить на слово ничему, что я произнес. Мне прислали записку: «Если нам предлагается не верить ничему сказанному из-за кафедры, то следует ли верить и вашим последним словам: “Не доверяйте моим словам”?»
Я меньше всего хочу вносить какую-либо путаницу, но единственное мое желание, чтобы и я, и вы, читающие эту книгу, испытали свое сердце и нашли ответ на вопрос: почему мы веруем в то, во что веруем?
В сегодняшней Северной Америке большинство верующих исповедуют или католичество, или протестантизм, или иудаизм. Обычно к одной из этих трех Церквей люди относят себя, заполняя анкеты или выступая публично. И если вы скажете, что вы протестант, то далее последует вопрос: «А против чего вы протестуете? Ведь протестант — это тот, кто заявляет протест?»
Напомним, кстати, что термин «протестантизм» появился в Германии в 1529 году, когда несколько князей заявили свой «протест» против решения Шпейерского сейма о запрете на право выбирать религию.
