отец в последнее время страдал от прогрессирующего артрита, поэтому врач посоветовал ему перебраться в места с более умеренным климатом. Здесь, как вы знаете, зимы суровые и холодные.
— Ему помог переезд? — осторожно спросила Энн, когда он замолчал.
— В целом, да. — Губы его растянулись в улыбке, и при виде того, как мужественное лицо Ника вдруг на мгновение смягчилось, сердце Энн почти перестало биться. — Он все еще крепок, несмотря на возраст. Половину времени доводит мать до белого каления, хотя они очень дружны и трогательно заботятся друг о друге.
— Вот как? — Его слова вызвали грустные ассоциации, и Энн поспешила переменить тему: — Так вы с Морин живете в старом фамильном доме?
— Нет, мы вынуждены были продать его, чтобы купить для стариков коттедж на юге. Но как раз в это время ушел на пенсию и покинул здешние места прежний ветеринар. Я уже имел практику в Слоу, поэтому мы с Морин подумали, что будет логично купить его дом и поселиться там вдвоем. У сестры была в разгаре учеба, а кроме того, она как раз решила, что лучше Грега ей никого в жизни не найти, и не пожелала отсюда никуда уезжать. — Ник пожал плечами. — Домик невелик, но все же состоит из трех спален, кухни и гостиной, так что мы не чувствуем себя как сельди в бочке. Полгода назад, завершив учебу, Морин получила место в этой самой больнице. Как видите, нет смысла что-либо менять, пока они с Грегом не поженятся.
— Вы производите впечатление человека, который все решает за всех.
Слова вырвались сами собой: его самонадеянность и холодное самообладание раздражали Энн. Брошенная реплика выдала ее тайные мысли, потому что лицо Ника словно окаменело, когда он произнес:
— Это плохо?
— Я ничего такого не говорила.
— Но подумали. — Взгляд его стал мрачен. — Я ведь вам не нравлюсь, Энн, правда? — Он задал вопрос обманчиво мягким тоном, и Энн мгновенно залилась краской стыда.
— Я… — Никогда еще она не чувствовала себя столь глупо. Ник Хартли помог, когда ей было плохо, повел себя, как благородный рыцарь в сверкающих доспехах! А теперь предлагает еще и кров… Мысль о том, как ее поведение выглядит со стороны, привела Энн в ужас.
Но он был прав… в некотором роде прав. Не то чтобы он ей не нравился. Скорее, это было что-то другое: он выводил ее из равновесия, нарушал ее душевный покой. Такой определенный, уверенный, зрелый — словом, воплощение настоящего мужчины.
— Вы же меня совсем не знаете, — тихо произнес Ник, вставая со стула. — И мне почему-то кажется, что вы просто не хотите избавиться от предубеждения. Может, все-таки примете наше предложение — поживете у нас несколько дней, пока не найдете что-то получше?
Слова его были убедительны и разумны, и Энн при всем желании не могла отыскать ни одной зацепки, чтобы отказаться. Кроме того, он все повернул таким образом, что отказ прозвучал бы выражением крайней невоспитанности. Однако ей не хотелось связывать себя — пусть даже тончайшей ниточкой — с Ником Хартли. Поэтому Энн с несказанным изумлением услышала, как голос, удивительно похожий на ее собственный, произнес:
— Спасибо, вы очень добры. Я постараюсь найти что-нибудь подходящее как можно скорее… и перестану досаждать вам своим обществом. — Последние слова она добавила с запинкой, не в состоянии выносить откровенной иронии, мелькнувшей в его взгляде.
— Ну разумеется. — В голосе Ника звучала сухость, и, когда он направился к выходу, на прощание смерив ее испытующим взглядом, щеки Энн запылали еще жарче. — Завтра утром я позвоню и узнаю, можно ли вас забрать.
— Это необязательно, — быстро ответила Энн. — Я могу взять такси или доехать на автобусе. Я привыкла все делать сама.
— И тем не менее, — он открыл дверь, — я поступлю так, как считаю нужным!
— Но я не хочу… — начала она протестующе, но слова ее оказались адресованы пустоте, потому что Ника в палате уже не было. Энн снова осталась одна, уже горько сожалея о принятом решении.
На следующий день Ник заехал сразу после обеда. Солнце стояло в зените, небо было без единого облачка, и в самом воздухе, казалось, был рассеян безмятежный покой. Поэтому вторжение мужчины, который выглядел олицетворением энергии и мощи, нарушило сонное спокойствие больничной палаты.
К его приезду Энн была уже на взводе, ругая себя последними словами за то, что позволила нервам разгуляться. Тем не менее она отложила книгу, которую безуспешно пыталась читать последние полчаса, и изобразила на лице подобие улыбки.
— Вы готовы?
Ну, скажи же ему, уговаривала девушка саму себе, скажи, что не едешь, что у тебя переменились планы, и ты прекрасно устроишься где-нибудь еще, а не в Слоу… Она даже подготовила целую речь, но стоило появиться Нику Хартли, как язык мгновенно прилип к гортани. И осознание этой внезапно нахлынувшей робости напугало Энн еще больше, чем перспектива провести какое-то время в доме этого человека.
Вспомнив его реплики, девушка оделась просто, но тщательно. В джинсах и мешковатой кофточке Энн действительно смахивала на старшеклассницу, поэтому выбрала из вещей то, что делало ее взрослее. Теперь, в пошитых на заказ брюках и блузке нежно-голубого цвета, с гладко зачесанными волосами и легким макияжем Энн, как ей самой казалось, легко могла сойти за восемнадцатилетнюю. А кроме того, она придумала, как направить их с Ником Хартли отношения в нужное русло…
— Я действительно благодарна вам за все. — Энн едва поспевала за ним, пока они шли к машине, припаркованной на стоянке рядом с больницей. — Уверена, что в течение нескольких дней смогу найти что- нибудь получше и не стесню вас…
— Энн! — Он внезапно остановился, поставил на землю чемодан и взял ее руки в свои. Лицо его было совсем близко, а в голосе звучало столько доброжелательности, что это разом перечеркивало все его прежние оскорбительные реплики. — Комната — ваша и будет оставаться вашей все время, пока вы гостите в Слоу, договорились?
— Я хотела сказать…
— Знаю, что вы хотели сказать, а теперь послушайте меня: перестаньте нести вздор! — В его ладонях хрупкие миниатюрные пальчики девушки казались соломинками — сожми чуть сильнее и они сломаются. — У нас есть свободная комната, глупо выбрасывать деньги на ветер.
— Но я хотела сказать, что в мои планы входило заплатить за комнату. — Произнеся это, Энн поглядела ему прямо в глаза. — Возможно, я не смогу…
— Так заплатите — только не деньгами. — Он остановился против солнца, и его загорелое лицо, иссиня-черные волосы и ослепительной белизны сорочка казались цветными аппликациями на фоне пестрой растительности. Сердце Энн ёкнуло, и она поспешно выдернула руки из его ладоней. — У нас постоянно звонит телефон. Вы бы нам очень помогли, если бы время от времени снимали трубку и записывали сообщения — часто это бывают экстренные вызовы. Есть еще кое-какие мелочи по дому. Разумеется, никто вас заставлять не будет. — Ник обошел свой джип и, открыв дверцу, помог Энн забраться внутрь.
— Но это нечестно, — возразила девушка, когда он сел за руль. — Вы в этом договоре проигрываете.
— А вы полагаете, что единственной причиной каких-то действий должен быть практический выигрыш? — мягко спросил Ник, вполоборота глядя на свою спутницу. Глаза его сверкали, одна рука лежала на спинке ее сиденья, почти касаясь шеи Энн.
— Нет, конечно нет, — возразила она. — Вы меня не так поняли.
— И что же я должен был понять, Энн? — В голосе его еще звучал металл, но уже еле слышно, — так тонкая ниточка фольги, пропущенная сквозь шелк, повторяет все изгибы ткани.
— То, что… Ладно, не имеет значения, — ушла Энн от ответа.
— Вы сообщили родным о случившемся с вами? Полагаю, у вас есть семья.
Это был удар под дых, и у Энн перехватило Дыхание. Ник слишком проницателен, подумала она с горечью. Сразу понял, что с ней что-то не так и копал в правильном направлении.
— Нет. — Она уже подумывала соврать, но вдруг решила, что настало время сказать правду. Этим Энн
