Только бы ему дали время!
Бессчетные минуты перетекали одна в другую, незаметно, плавно.
И тут дверь открылась. Руди знала о его убежище. Она подошла и села ступенькой ниже.
Норман попытался взять себя в руки, будто ничего не случилось и он просто удрал на перекур.
— Ну? И что теперь? — спросила она без обиняков.
Норман уставился на Руди. Неужели она каким-то образом пронюхала обо всем?
— Это касается «саf», верно? — не отставала Руди.
Норман снова воззрился на женщину. В голове его звенела такая пустота, что собраться с мыслями не хватало сил.
— Идея, вроде, неплохая, — заметила она, мечтательно взирая поверх деревьев на плоские крыши кампуса и расстилавшийся за ними город.
Ассортимент ответов Нормана, к сожалению, был ограничен тупым взглядом.
— Все притормаживают, начинают действовать разумно и жить нормальной жизнью, вместо того чтобы накачивать себя кофе и другими стимуляторами.
Норман молча кивнул. Его намерения были изложены довольно точно.
— Знаете, это никогда бы не сработало, — сочувственно продолжала Руди.
Она и тут была права. Теперь он точно знал это.
— Так это вы настучали Кригелю, — констатировал Норман. Все кончено. Он нашел управу на шефа, но Руди не взять ничем.
— Не-е-ет, — медленно протянула она. — Он показывал каким-то боссам фактор роста нервной ткани, залез в морозилку и наткнулся на пузырьки.
— Кстати, — поинтересовалась она, немного помолчав, — вы в курсе последних новостей?
Каких таких новостей? И когда это у него находилось время валять дурака перед телевизором?
— Знаете, сегодня уволили Джун. Она, конечно, спит на ходу. Только таких, как она, немало. И безработица у нас свыше десяти процентов.
Если хорошенько вспомнить, он видел газетные заголовки на эту тему.
— Преступность растет, — продолжала Руди. — Слишком многим людям требуется слишком много фиолетовых таблеток. И акции на фондовой бирже вчера рухнули на 1000 пунктов.
Акции на фондовой бирже всегда взлетали и падали, словно мечущаяся на леске рыба. И цивилизация не обвалится оттого, что ему потребуется немного времени на раздумья, верно?
— Предполагаю, что как только вы достигнете всей полноты счастья, то сразу начнете раздавать антидот направо и налево, верно?
Впервые за все время их совместной работы в голосе Руди послышались стальные нотки. По- видимому, придется немедленно начать работу над антидотом — или она примет свои меры.
Норман кивнул, едва не выпалив: «Будет сделано, мэм!».
— Так вот, начинайте немедленно, — велела она, вставая. — Такова моя цена.
— Будет сделано, мэм, — произнес он вслух. Руди улыбнулась и ушла.
Норман знал, что по натуре непрактичен, но все же не был окончательно лишен здравого смысла. И пусть ему удалось избежать тюремного заключения и даже увольнения, работать на Кригеля он больше не мог. Однако вне лаборатории ему не получить антидота. При мысли о том, что все кригели разом подстегивают общество, как загнанную лошадь, его трясло от злости.
А впереди маячила еще одна проблема. Чем он займется, когда уйдет от Кригеля? Вся его жизнь была посвящена науке. Что еще он может делать?
Норман снова прислонился лбом к холодным перилам.
Конечно, была еще и Несси, твердившая, что из него может получиться великий пивовар.
Норман слабо улыбнулся. Несси объяснила, что для открытия пивоварни-паба требуется еще тридцать тысяч в дополнение к ее собственным накоплениям, а также интеллектуальный капитал в лице толкового пивовара.
Неожиданно Норман выпрямился. Одна безумная идея цеплялась за другую, пока в голове не забурлил горный поток продуктивных идей, совсем как закваска в бродильном чане при нужной температуре. Он найдет антидот, он сможет стать великим пивоваром, и все кригели мира узнают об этом последними! Он добьется всего!
Норман улыбнулся и пошел на свое рабочее место.
Последняя неделя в лаборатории выдалась нелегкой. Каждый рабочий день тянулся почти до рассвета. Норман знал, что шеф отберет ключи в ту же минуту, когда сообразит, что Норман замыслил бегство из-под его, Кригелевой, опеки и вполне способен обчистить шефа до нитки.
Поэтому Норман сделал все, чтобы внедрить ДНК антидота в идеальную цепочку пивных дрожжей. Потом будет проще простого сделать столько антидота, сколько потребуется, при наличии всего лишь нескольких бродильных чанов… Правда, дрожжи пока не поддавались никаким попыткам внедрить в них эту самую ДНК и после нескольких поколений возвращались к исходной форме. Снова и снова приходилось начинать всю чрезвычайно трудоемкую процедуру. Отслеживать весь процесс выращивания дрожжевых культур обычно вменялось в обязанности лаборантам, но сейчас Норман не мог доверять никому.
К вечеру второго дня, уже уходя домой, Руди остановилась у его стола. Она явно собиралась сказать что-то, но вместо этого долго рассматривала содержимое колб и пробирок. Потом молча сняла пальто, натянула резиновые перчатки и принялась переносить дрожжи из одной чашки Петри в следующие в строго определенном порядке.
Норман благодарно кивнул, и они вместе проработали до двух часов ночи. Кригель. не делал попыток помешать деятельности сотрудников и, казалось, ее не замечал. Хорошо, если он убежден, что Норман не выступит против него; хорошо, если он будет пребывать в этом убеждении еще несколько необходимых для завершения работы дней.
— Все, — сказала как-то под утро Руди. — Похоже, на этот раз нам удалось стабильно внедрить антидот в дрожжи, но как вы намереваетесь передать его людям? Никто не согласится добровольно вдыхать дрожжи.
— Еще как согласится, — возразил Норман, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Правда, потом он нахмурился и холодно добавил:
— При условии, разумеется, что я не закончу дни свои, прося подаяния на перекрестке.
— Кстати, — оживилась Руди, — что вы намереваетесь делать? У вас есть какие-то планы?
— Э… да. Знакомы с Ванессой Делани? Той, что развозит оборудование?
Руди кивнула.
— Мы решили открыть пивоварню-паб, — выпалил он и тут же испугался своих слов. Руди непременно сочтет эту затею дурацкой и инфантильной.
— Вот как! — воскликнула вместо этого Руди. — И вы все уже просчитали?
— М-да. Она будет работать с людьми, а я с дрожжами, — пробормотал он и, поморщившись, добавил: — К сожалению, нам не хватает тридцати тысяч, но мы все же решили попытаться.
— Тридцать тысяч долларов, — размышляла вслух Руди. — Немалые деньги.
После чего она засыпала его вопросами о будущем пабе, одновременно проверяя последнее поколение дрожжей на качество антидота. Закончив, Руди набрала в грудь воздуха и выпалила:
— Знаете, Кригеля никак не назовешь моим любимым начальником. После развода с мужем я получила по контракту кое-какие деньги. Слишком мало, чтобы затеять свое дело, и слишком много, чтобы просто взять и потратить, не чувствуя себя при этом идиоткой… Послушайте, не возьмете ли вы меня третьим партнером?
Паб имел оглушительный успех. Веселые посетители выстраивались в очередь у стойки за кружечкой Бронко Бру. Заказы на пиво приходили даже из Гонконга. Все твердили, что лучше напитка не сыскать. Он изумительно влиял на организм, тонизировал, и с ним вы чувствовали себя властелином мира. Когда пиво только появилось, репортеры, допытывались, почему оно синего цвета. Старый римский рецепт, отвечал Норман с ученым видом, и с самой что ни на есть умной физиономией. Деньги лились рекой. Руди вкладывала свою долю в довольно быстро оправлявшуюся от потрясений фондовую биржу.
