— Хотите сказать, нуждается в деньгах, — цинично изогнув губы, произнес он.
Время от времени Лоренс задавался вопросом: не разыщет ли однажды его мать и не попросит ли денег. Он не знал, даст ли ей хоть что-нибудь, случись такое. Соглашение о разводе предусматривало выплату ей значительной суммы, уверял его отец, на большее она претендовать не может. Но, по словам того же отца, мать всегда была экстравагантной и, рано или поздно растратив все деньги, могла попросить еще.
Мэй Селлерс вздохнула.
— Да, она небогата. Все, что у нее есть, — это пенсия, и после оплаты счетов у нее почти ничего не остается. Но я забочусь о том, чтобы она питалась три раза в день, и…
— Вы заботитесь о том, чтобы она питалась три раза в день? — резко прервал ее Лоренс.
— Она живет у меня.
Господи, неужели девушка — ее дочь? Мысль, пришедшая в голову, ему совсем не понравилась. Неужели это его единоутробная сестра, дочь того человека, с которым сбежала его мать двадцать пять лет назад? Он еще внимательнее всмотрелся в ее лицо, ища какого-нибудь сходства, но решительно ничего не обнаружил. Девушка не была похожа на его мать.
— Я содержу нечто вроде пансиона, — пояснила Мэй Селлерс. — Местная социальная служба присылает ко мне пожилых людей, нуждающихся в дешевом жилье. Так ко мне попала и ваша мать, это случилось четыре месяца назад. Она очень плоха: на будущей неделе ей исполнится шестьдесят пять, но выглядит она намного старше. У нее была очень тяжелая жизнь. Она рассказала мне, что объездила чуть ли не все штаты, пела в дешевых ресторанах и барах, получая мизерную плату, которой хватало только на то, чтобы свести концы с концами. Я думала, что у нее нет родственников, пока однажды она не рассказала о вас.
Все это время она думала о вас, у нее есть ваши фотографии и вырезки из газет, наклеенные в альбом, который сопровождал ее повсюду. Она все на свете отдала бы за то, чтобы хотя бы раз увидеть вас. Вы — единственное, что осталось у нее в этой жизни, и она больна. Врачи считают, что долго ей не протянуть.
Лоренса бесило присутствие в комнате всей этой компании — трех охранников, миссис Райан, ее безмозглой помощницы, которые с явным сочувствием внимали рассказчице. Они переводили взгляды с выразительного, взволнованного лица девушки на его застывшую холодную физиономию, и их глаза укоряли его за бессердечие.
— Моя мать двадцать пять лет назад предпочла уйти к какому-то мужчине, без сожаления оставив меня и моего отца, — хрипло проговорил Лоренс. — Теперь слишком поздно поворачивать все вспять и просить о сочувствии, но, если вы оставите секретарше адрес, я позабочусь, чтобы ей выплачивали какое- нибудь содержание.
— Не это ей нужно! — воскликнула Мэй Селлерс. — Она хочет встретиться с вами!
— Но я не хочу встречаться с ней! А сейчас я очень занят и должен идти.
— Я не уйду отсюда, пока вы не пообещаете хотя бы раз навестить ее!
Лоренс процедил, обращаясь к охранникам:
— Да выведите же ее отсюда.
Те шагнули вперед.
— Пожалуйста, пойдемте, мисс.
Она уселась в кресло Лоренса. В ореховых глазах читался вызов, локоны беспорядочно разметались вокруг маленького лица.
— Я не сдвинусь с места!
Охранники беспомощно смотрели на босса.
— Поднимите ее и вынесите, — прорычал он. — Иначе лишитесь работы!
Подстегнутая угрозой троица ухватила Мэй Селлерс за руки и за ноги и, несмотря на ее сопротивление, понесла к двери.
— Разве можно быть таким жестоким? Что бы она ни совершила многие годы назад, она по-прежнему остается вашей матерью!
— Ей следовало бы помнить об этом многие годы назад. В следующий раз, если посмеете вернуться, я выброшу вас в окно! — прокричал он вслед удаляющейся рыжеватой головке, немало удивляясь своей необычной горячности.
Никогда прежде он не выходил из себя. Во всем виновата эта особа — она довела его до белого каления. Лоренс намерен был выкинуть из памяти все, что услышал о матери. Нельзя простым поворотом выключателя заставить забыть о годах предательства и просить о прощении спустя столько лет. В другой раз Мэй Селлерс не застанет его врасплох. Впрочем, он надеялся, что другого раза просто не будет.
2
Покидая офис несколькими минутами позже, Лоренс велел миссис Райан выяснить, как Мэй Селлерс удалось пробраться на его этаж и позаботиться, чтобы это не случилось впредь.
— Она никак не могла миновать регистратора, и тем более — незамеченной добраться до лифта. Выясните, кто дежурил сегодня утром и кто стоял у лифта. Охрана, похоже, совсем распустилась. Я хочу, чтобы завтра им устроили внезапную проверку. Посмотрим, какова их бдительность на деле!
— Да, сэр.
Голос миссис Райан звучал довольно кротко, но Лоренс слишком хорошо ее знал. Она редко называла его «сэр», а если уж обращалась так, это было явным признаком скрытого негодования. Он заметил в ее обычно спокойных карих глазах красноватое пламя. Миссис Райан явно не одобряла способа, которым он разделался с непрошеной посетительницей. Ей не дано было понять, какие чувства испытывает Лоренс. Мать миссис Райан не бросала ее в десятилетнем возрасте.
— Не смотрите на меня так! — сердито сказал он и зашагал к лифту, чувствуя, что действительно поступил грубо, и коря себя за это.
Его возил личный шофер, поэтому у Лоренса не было необходимости разыскивать место для стоянки. Скотт доставит его куда нужно, а затем вернется домой, чтобы пообедать со своей женой Мартой в кухне особняка Лоренса. Затем в условленное время заберет его.
На пунктуального Скотта всегда можно положиться, и уж ему-то никогда не придет в голову критиковать хозяина. Только женщины думают, что от рождения обладают правом вершить суд над другими. Мужчины более рассудительны и терпимы.
Лоренс пользовался персональным лифтом, который прямиком доставлял его на первый этаж или в подземный гараж, не останавливаясь на остальных этажах. Отец распорядился построить его, не желая, чтобы сотрудники, пользуясь своей кратковременной близостью к шефу, приставали к нему с жалобами и просьбами.
Выйдя на облицованном мрамором первом этаже, Лоренс помедлил, чтобы удостовериться в том, что Мэй Селлерс не сидит где-нибудь в засаде. Но ее не было видно. Толпы людей заходили в другие лифты и выходили из них, направляясь к вращающимся дверям на оживленную улицу или к эскалаторам, ведущим наверх. Но и среди них не было Мэй.
Шагая по холлу, Лоренс, как всегда, любовался его декором. Именно он выбрал этот вариант оформления: одна из длинных стен была целиком из зеркального стекла, пропускавшего столько света, сколько возможно, пол был тоже выложен мрамором, а эскалатор медленно скользил сквозь свисавшую сверху тропическую растительность.
Когда-то помещение банка было темным и сумрачным, а растений не было вовсе — одна лишь скрипучая помпезная мебель. Ребенком он не любил сюда приходить и с ужасом думал о том времени, когда ему придется заменить отца.
Оглядываясь на длинную безрадостную череду прожитых лет, Лоренс не мог припомнить, кем когда-то мечтал стать. Может быть, водителем поезда? Или ученым? Но только не банкиром! Такова уж его судьба, говорил отец. «Рок» было бы более точным словом.
