моментально. Я бегом рванул к штабу, начальник штаба Владимир Фёдорович Конд-ко мигом вызвал врачей из центра спецназначения. Дима Зв-ев, прекрасный врач, уже через минуту был рядом, прибежала реанимационная бригада. Они какое-то время пытались оживить его, делали всё возможное, но врачи не боги.
Я и без войны видел много смертей, было, что и умирали на руках. Но когда тащили его на траву, помню внутреннее чувство: это — всё… Он не мучился перед смертью, умер практически мгновенно. Такой смерти можно лишь позавидовать: на рабочем месте, на боевом посту, в хорошем настроении. Однажды он цитировал Ивана Сергеевича Аксакова:
Итог его жизни не был ничтожным, а польза — случайной.
Александр Угрюмов, сын:
…Парни положили отца на траву. Стали делать искусственное дыхание, запускать сердце. Прибежал врач «Альфы» — майор под два метра ростом, сделал прямой укол адреналина или там кордиамина — не знаю! — в сердце. Приехала «неотложка». Через какое-то время сердце «завелось», но ненадолго. Врач констатировал смерть. Докторов заставили работать ещё. В общей сложности они пытались оживить отца больше полутора часов, потом врач-майор встал, поднял вверх руку и сказал: «Всё. Извините, ребята, медицина уже не поможет».
Автор: Не будет лишним напомнить, что скончался Герман Алексеевич от обширного инфаркта, а вскрытие показало, что до этого он пережил семь микроинфарктов. «Отчего люди умирают? От жизни», — подытожил В. М. Гайн-ов.
Пока врачи пытались вернуть адмирала к жизни, всё это время у адмиральского вагончика на коленях стоял боевой офицер, прошедший не одну «горячую точку» и повидавший немало смертей, и, плача, громко молился:
— Господи, если ты только есть, не дай ему умереть! Сохрани его, Господи! Оставь его живым!..
Этот крик отчаяния напомнил мне описание смерти в «Истории Эриванского полка» генерал-майора («храбрейшего из храбрых», как его называли) Николая Павловича Слепцова — командира 1-го Сунженского казачьего полка, погибшего в бою на Гехинских завалах 8 декабря 1850 года:
«Сражённого героя вынесли из сечи на бурке. Слепцов был ещё в памяти и спрашивал, взято ли неприятельское орудие. Ему отвечали, что нет ещё известий, но что завалы взяты… «Ну, и за то слава Богу!» — сказал он, крестясь. Ещё минута — и всё было кончено: Слепцов умер тихо и с твёрдою верою. Ни единого стона не вырвалось из его груди… Горе было всеобщим… Среди казаков эта потеря произвела ошеломляющее впечатление. Чтобы понять, как любили Слепцова на Сунже, достаточно было видеть, что там происходило, когда везли его тело. Всё население высыпало навстречу, и все, от мала до велика, рыдали… Слепых подводили к гробу, матери клали на его крышку грудных детей».
Владимир Мирсаитович Гайн-ов:
Военный человек, если это действительно военный человек, прекрасно сознает неизбежность смерти и спокойно к этому относится. Но он сражается до конца. Как любил иногда сказать Герман Алексеевич, «кто борется, может проиграть, кто не борется — уже проиграл!». Слова эти явно перекликаются с утверждением военного историка Антона Антоновича Керсновского, который писал, что «сущность русской национальной доктрины — преобладание духа над материей». Дух его никогда не бывал сломлен. От других я слышал, что однажды Герман Алексеевич сказал такую фразу: «Когда-нибудь однажды здесь, на Кавказе, меня и убьют: слишком многим мы рискуем…».
…Тело Германа Алексеевича уже увезли — и тут налетели журналисты. Не могу говорить обо всех дурно: во-первых, они выполняли свою работу; во-вторых, многие старались оставаться честными и писали так, насколько они понимали ситуацию. Но тут — как на запах жареного… Мы в жуткой скорби, а они шарят глазами — кого бы спросить, что произошло, да какие подробности… Я отдал команду часовому, чтобы их вывели за пределы расположения штаба.
Александр Угрюмов, сын:
Большой его мечтой было — построить свой дом. Среди его рабочих бумаг я обнаружил план, чертежи — фактически проект. Подсчитан расход материалов, составлена смета. Когда мы заговаривали о даче, он говорил: «Если удастся построить дачу, то никаких огурцов-помидоров там не будет! Только цветы. Посреди двора — беседка для чаепития, а вокруг целое поле ромашек. Представляете, как красиво?».
Хотели похоронить его на Новодевичьем, но там выделили небольшой участок, а мама попросила оставить место и для нее. Похоронили на Троекуровском кладбище
«Духам» он в Чечне стоял поперек горла. После смерти отца, по данным одного радиоперехвата, они собирались как-то надругаться над его могилой: «Живым толстого адмирала не достали — достанем мёртвого!».
Золотую Звезду Героя отцу вручить так и не успели. Адмиральскую форму он «примерил» в первый и последний раз — в гробу. А Звёздочку (дубликат её) отдал свою на похороны Герой России Олег Михайлович Дуков.
Полковник С-й:
Когда умер Герман Алексеевич, на Троекуровское кладбище съехалось такое количество народу!.. Наверное, приехали все, кто мог приехать. У могилы, на аллее места не было — всё свободное пространство было забито людьми, которые пришли проводить его в последний путь. Горький час, но он — показатель:
Автор: В августе 2001 г. приказом Главкома ВМФ России новый базовый тральщик, бортовой номер 422, порт приписки — Астрахань, получил имя «ГЕРМАН УГРЮМОВ».
Техническая характеристика судна:
длина — 48 метров,
ширина — 9 метров,
вооружение — 2 шестиствольных АК-630,
экипаж — 45 человек (5 офицеров, 5 мичманов),
назначение — охрана водного региона.
10 октября 2002 г., в день рождения Героя, в городе-герое Новороссийске состоялось торжественное открытие памятника-барельефа Герою России Герману Угрюмову на новой улице, названной в его честь — улице Германа Угрюмова. На торжественном митинге глава администрации г. Новороссийска Валерий Прохоренко не «зачитывал речь», а говорил от души:
— Нет большей награды человеку, чем благодарная память народа, память друзей. И чем значительнее личность — а значимость эта определяется только реальными делами человека! — тем
