Забота

* * *

Голос слышала твой однажды —
И ко всем остальным оглохла.
Ты не думай, что это плохо,
Ты подумай, как это важно.

Только раз целовала губы
И поверила в то мгновенье:
Все иные прикосновенья
Были неисправимо грубы.

И опомниться не старалась,
Повторяла в рассветный час я
Непривычное слово «счастье»,
Как оно хорошо рифмовалось!

* * *

Посвящается моему учителю Л. М. Фарберу

Я слушаю ветер опять в одиночку.
Он ластится, требует и тревожит.
Балконную дверь он хватает за ручку,
А в дом не прорвется, не может, не может.

Я слушаю ветер. Свеча на рассвете
Нальется расплавленным парафином,
Сиянье ее помешает заметить,
Где прячутся тени в пустынной гостиной.

Я слушаю молча, я думаю молча,
Я думы привычные перебираю,
А ветер за дверью стеклянной хлопочет
И мечется, как за воротами рая.

Свободней и слаще ему, молодому,
Недавно отпущенному на волю,
Стрелою стремиться подальше от дома,
Устав напряженной дрожать тетивою.

Ну, встану, открою — прорвется, продует,
Придумает перемещенье предметов,
Свечу до предсмертного жара раздует,
Чтоб тени отслаивались от портретов.

Чтоб я разглядела спокойные лица
И, вспомнив о кровном родстве между нами,
В объятиях ветра могла разрешиться
Стихами — бессонного сердца слезами.

ЛУЧИННИК

Ах, лето, лето, что тебе не длиться,
Зачем недолог век у красоты…
Уж нечему цвести, и только листья
Алеют, как цветы.

Душа, заботы бренные отбросив,
Мечтой о совершенстве смущена.
И если есть классическая осень —
То в Болдине она.

В заветной роще — словно в тихом храме,
Где речи громкие запрещены,
Своими неумелыми стихами
Не тронем тишины.

Блеснет луны серебряный полтинник,
Коснется листьев лезвием луча…
Подруга спросит: почему — Лучинник?
(Придется отвечать.)