– Я сделал лучше для него – его ответственность в два раза уменьшается, основную вину берут на себя заказчики. А может даже всю, главный фигурант – Закревский. А что ты хочешь, чтобы я сделал – стер его отпечатки пальцев?
– Какие отпечатки?
– На крыше еремеевской БМВ, и в квартире Цыганкова. Участие в двух эпизодах 100 % доказано. Он может выкрутиться, если только найдет другого фигуранта и докажет, что оставил отпечатки пальцев безотносительно убийства. Его заочно осудят, но искать особенно не будут, потому что главная задача следствия – упрятать за решетку Капрановых и Закревского. У следствия и так складывается красивая картина, а если Волкорезов появится, то может испортить дело ненужными подробностями, то есть деталями, не относящимися к Капрановым.
Он не стал подробно останавливаться на том, что конкретно написано в протоколе про его взаимоотношения с Волкорезовым в редакции следователя Сташина.
Опомнившись, он сказал, что волновался за неё, и как это она вообще всё выдержала – нападение, оборона. И так всё по-дурацки совпало, что надо было идти на день рождения и разыгрывать из себя посторонних людей – вместо того, чтобы побыть вдвоем, обсудить положение. Он даже признался, что ревнует её.
– Получается, ты попал из-за меня?
– Что значит «попал»? Просто сделал то, что сделал.
Она засыпала его взволнованными вопросами:
– Может тебе не надо? Может, мне самой пойти и сказать всё как было? А вдруг тебя посадят? Где ты найдешь фигуранта, который вместо меня стрелял по Верхолетову?
Андрей невольно вздрогнул, подумав о том, что скажет и покажет ей Сташин, если она придёт к нему. И, вспомнив о проблеме фигуранта, посмотрел на часы, и с наигранным равнодушием отмахнулся:
– А-а… помню в 96-м таких фигурантов находили… по делу о микросхемах.
Он не отводил взгляд от окна, словно за ним вспыхивали огни ада, повторявшие блеск холодного металла. Ему вспомнился призрак, привидевшийся здесь, в этой комнате в ночь на Татьянин день.
– Ты мне ничего не рассказывал об этом, – она посмотрела в ту же сторону, что и он.
– Расскажу. Обязательно расскажу.
Таня продолжала упорствовать:
– Может все-таки тебе не надо вместо меня чалиться?
Она сказала что-то про маму и её знакомых – Давиденко, Солод, что можно выставить всё как самооборону даже без превышения, но Андрей её прервал:
– Это взаимообразно, не думай, что просто так. Когда-то я попрошу тебя сделать что-то вместо меня. А для начала… сделай мне кофе!
Спускаясь от неё по лестнице, Андрей набрал Трезора и договорился с ним о встрече. А выйдя на улицу, задумался, что за странную игру ведет его подруга. Говорит, что собирает информацию для знакомого – это мол, одноклассник, жених Лены Калашниковой, её лучшей подружки. А этот одноклассник – чисто герой женских сердец: оставляет отпечатки пальцев отнюдь не в отделах детских игрушек.
(вообще у Андрея зародилось подозрение, что и Волкорезова искусственно подтягивают к следствию – так же, как и многих других. Такая методика у следователей – выстраивать свою версию и под неё набирать пул фигурантов. В конце концов, на кой черт Волкорезову какой-то там Цыганков?!)
И снова Андрея уколола ревность: а вдруг Лена – это прикрытие, никакая она Сергею не невеста!?
Он тут же ущипнул себя: нельзя быть таким подозрительным!
Внезапно он повеселел. Встреча с Таней произвела на него благотворное действие. Он ласково посмотрел на деревцо акации в палисаднике, поднимавшее ввысь свою оголенную верхушку. Не отличаясь созерцательностью и не будучи зеленым натуралистом, он всё же залюбовался.
«Зимой в деревьях есть какая-то задушевная прелесть, которой нет в них, когда они одеты пышной листвой и цветами. Зимой видишь всю тонкость их строения. Какое очарование в изящном силуэте, напоминающем разросшийся куст черных кораллов; это – не мертвый скелет, это – множество хорошеньких веточек, в которых дремлет жизнь».
Постояв, он не спеша побрёл, анализируя разговор со следователем Сташиным. Да, надо было с ним по-другому сговориться. Но ничего не поделаешь, у следака сейчас больше козырей, и эта партия – его.
Глава 31
С Мариам состоялся крупный разговор. Началось после дня рождения, и продолжилось во второй половине следующего дня вплоть до отъезда.
– Тебя устраивает наша семейная жизнь? – довольно резко спросила она.
– Ты же сама уехала от меня. Вернее, так толком и не приехала ко мне в Питер, – смиренно отвечал Андрей.
– Но ты не изъявляешь большого желания, чтобы мы были вместе.
Обсуждая их раздельное проживание, Андрей обычно поднимал к небу печальные глаза, и горестные вздохи вырывались из его груди. Теперь, рассматривая конкретные детали переезда, он изобразил предельную радость на лице – луч света проник в его печаль, хуле.
До этого звонил Реваз, тесть – и Андрею, и его родителям, и шумел по поводу того, что у молодых не семья, а черт знает что – живут в разных городах, мальчишка растет без отца. Молодые обсудили вопрос и пришли к заключению, что должны быть вместе. Андрей сказал, что подыщет удобную двухкомнатную квартиру – однокомнатная на улице Марата никак не устраивала семью из трёх человек. Он без раздражения слушал Мариам, которая произносила подобающие случаю слова: ты со своей работой совсем нас забыл, дальше так продолжаться не может – пора наладить нормальную семейную жизнь и так далее. Её монотонный голос вызывал лёгкую щекотку мозга.
Андрей всеми силами хотел сохранить семью, но родственники жены, очевидно, сговорились, чтобы её разрушить. Ибо стоит двум хорошо относящимся друг к другу супругам съехаться, как через пару недель совместной жизни они разосрутся вдрабадан и расстанутся злейшими врагами, и будут ненавидеть друг друга всю оставшуюся жизнь. Муж и жена должны жить порознь, чтобы их разделяло расстояние не менее 2000 км – это чтобы максимально усложнить свидания. Тогда семья будет крепкой.
Мариам, хоть и перестала капризничать и убегать, но у неё появились другие причуды. (даже в замужестве она постоянно изображала стихию, которую нужно укрощать. Самым ярким проявлением было убегание – например, она обижается по какому-то мелкому поводу и подрывается куда-то бежать: на улице, из ресторана, выходит из кинотеатра посреди сеанса, однажды ушла ночью с дачи. Предполагалось, что муж должен бежать за ней следом, умоляя вернуться. И она, после выматывающих разборок, делала одолжение и возвращалась. Другим неудобным явлением было её заранее отрицательное отношение к любым его предложениям. Требовались немыслимые усилия, чтобы провести через семейный совет решение, даже самое элементарное и разумное. Долгое время Андрей играл в эти игры, но с переездом в Петербург прекратил – банальная нехватка времени, он приезжал в Волгоград на сутки-двое, нужно встретиться со многими людьми по работе, и тут уже не до спектаклей. Очередной раз на прогулке, когда Мариам устроила сцену и быстро пошла вперед, Андрей замедлил шаг, долждался пока она скроется из виду, и, созвонившись с очередным клиентом, отправился на встречу. Она не звонила, он ей тоже. Так и улетел вечером в Петербург, не попрощавшись. Потом она звонила, выясняла отношения, надрывно спрашивала, разве ему не всё равно, куда она побежала в расстроенных чувствах – а вдруг топиться, а вдруг к любовнику, а вдруг… он, как любящий муж, должен был задержать её, образумить, уговорить. А теперь… теперь всё потеряно… муж – козёл, не думает о ребенке, на семью ему плевать. Андрей терпеливо слушал, поглядывая на часы – Мариам разговаривала по телефону не менее часа, наматывая в месяц по межгороду приблизиительно $150. Собственно, всё, что она хотела от него услышыть, она сама же и сказала. То было ноу-хау, которое Андрей давно применял с другими людьми, и удивился, почему раньше не использовал в разговорах с женой: просто делаешь вид, что внимательно слушаешь собеседника, молчишь, когда тебя спрашивают, и оппонент, не услышав ответ, сам же отвечает на свои вопросы).
Но если с капризами, скандалами на ровном месте и вампиризмом было покончено, то неожиданно возникла другая беда. Мариам всегда думала, что верит в бога, но если раньше это было туда-сюда, то теперь её начало конкретно клинить в эту сторону. Андрею всё чаще приходилось слышать идиотские фразы: «во имя бога», «на всё воля божья», «бог в помощь».
