бегством от Козимо Медичи. Наконец, как изгнанник дед. Но деда ждала Пиза, гостеприимно раскрывшая перед ним свои ворота. Тогда этот город готов был с оружием в руках защищать изгнанников. А теперь… теперь и Пиза порабощена. Следует уходить еще дальше. Ничего, судно Чести стоит на якоре в Ливорно. Только бы добраться до него. А там оно поднимет паруса и напрямик – в Геную. Может, еще дальше. Во Францию, например.
– Отправляйся! – сказал Чести. – Кольчугу не забудь надеть! – бросил он уже вслед Аннибалу.
Когда дверь за Аннибалом затворилась, Чести снова подошел к сундуку. Еще раз внимательно оглядел комнату – не спрятался ли здесь кто-нибудь из слуг – и только после этого склонился над сундуком. Из тайника он извлек темный суконный мешочек. Он непрочь бы еще раз взглянуть на содержимое, насладиться мерцанием своих сокровищ, но времени нет, надо спешить. Бережно спрятав драгоценный мешочек во внутренний карман, Чести закрыл сундук на ключ.
Покидая дворец, он на миг задержался у ворот: правильно ли он поступает? Но тотчас же успокоил себя. Если даже охрана у городских ворот предупреждена, мирно прогуливающийся в сторону вилл горожанин гораздо меньше привлечет к себе внимания, чем любой всадник. Чести прижался к стене – в этот миг из ворот с его гнедой на поводу выехал верхом Аннибал. Маленькая площадь, опаленная лучами полуденного солнца, казалась почти вымершей. Только на противоположной стороне ее, в тени здания цеха ювелиров, слонялось несколько горожан.
Чести исчез в узком, тянувшемся вдоль его дворца проулке, который в этот час обычно бывал безлюдным. Однако на этот раз Чести едва не столкнулся с нотариусом, сэром [4] Пьеро. Тот все еще носил траур. Не прошло еще года, как он схоронил свою жену.
– Вот так встреча! Мне определенно повезло! – воскликнул нотариус, низко кланяясь. – Я как раз к вашей милости, – сообщил он с подобострастной улыбкой, – по делу аренды ваших угодий. Мои благочестивые клиенты, отцы-доминиканцы, желали бы продлить договор, мне же доставляет особое удовольствие сообщить об этом вашей милости.
– Обратитесь к Туччи, моему секретарю. Делами арендаторов занимается он.
– Это я знаю, – учтиво забормотал нотариус, – но зачем же мне обращаться к секретарю, когда представилась возможность поговорить с самим хозяином?
– Я собрался на прогулку, сэр Пьеро, и не имею никакого желания вести сейчас деловые переговоры, – холодно отрезал Чести.
Нотариус же словно не замечал раздражения в его голосе.
– Я, разумеется, не посмею задерживать главу дома Чести. Но, если я не помешаю, позвольте все же воспользоваться выпавшей мне удачей и проводить вашу милость.
Чести ничего другого не оставалось, как согласиться и шагать рядом с нотариусом. Может быть, даже к лучшему, что он не в одиночестве приблизится к городским воротам.
Он рассеянно слушал сэра Пьеро, говорившего о трудностях, встречающихся на его поприще, об арендных платах и своих искусных маневрах по сдаче в аренду земельных угодий Чести. Свернув на улицу скорняков, оба увидели толпу, гудевшую на противоположной стороне. От группы споривших купцов отделился человек с искаженным отчаянием лицом. Сначала он просто уставился на двух прогуливавшихся людей, затем стал торопливо пробираться к ним через дорогу среди впряженных в повозки мулов.
– Сэр Пьеро! Сэр Пьеро! – кричал он, размахивая руками.
– Насколько я уразумел, милостивейший синьор, – обратился нотариус к Чести, – ваш банкирский дом все же не пренебрегает моими услугами, стало быть, и в дальнейшем моя{ет рассчитывать на меня. Однако, дабы не показаться докучливым, я послушаюсь вашего мудрого совета и обращусь к секретарю вашей милости.
С этими словами Пьеро да Винчи простился с главой дома Чести. Андреа Чести ускорил шаг. Сборище сулило мало хорошего. По-видимому, из дворца Медичи уже просочилась весть о покушении.
Перед Пистойскими воротами тоже толпились мужчины. Они что-то возбужденно обсуждали, размахивая руками. Охрана не обратила никакого внимания на седовласого синьора в богатом долгополом плаще из черного бархата, горделиво прошествовавшего за стены города.
Чести все же успел заметить, что за его спиной кое-кто стал перешептываться. Значит, узнали.
Лоб его покрылся испариной. Жгла скрытая одеждой кольчуга.
На берегу реки его уже поджидал с лошадьми Аннибал. Он помог своему хозяину сесть в седло, и оба пустились в путь.
Доехав до капеллы Богоматери, Чести повернул на запад, пришпорив гнедую.
Спустя четверть часа они поднялись на холм, внизу осталась Арно и прибрежный ивняк. Чести остановил лошадь и оглянулся на город.
От освещенных послеполуденным солнцем каменных стен рассыпались желто-белые искры. Слепил великолепием купол собора, манила стройная мраморная колокольня.
«Не манит, скорее, прощается», – подумал Чести с горечью.
На сторожевой башне Пистойских ворот взвыл сигнал тревоги.
Чести не успел задать себе вопроса, что это значит, как Аннибал показал ему на группу вылетевших из городских ворот всадников.
– Они вооружены, – проговорил он.
– Будем надеяться, что погоня не за мной, – буркнул Чести и подал знак продолжать путь.
Однако надежда его не оправдалась.
Когда возле Поджо они скакали по мосту над стремившейся к Арно речушкой, то заметили, что с недавно покинутого ими холма теперь мчатся вооруженные всадники, латы их сверкают, на остриях копьев блестит солнце.
– Что это, погоня? За нами? – спросил растерянно Аннибал, который, видимо, только сейчас начал
