несколько лет тоже. А потом ты очень резко изменился. Скажи, не ты ли был тем единственным гвардейцем, который выжил после знакомства с Пучиной Первозданного Хаоса на Бездне?
Я посмотрел ему в глаза. Вопреки моим ожиданиям, он не отвел взгляда.
— Да, Джек, — сказал я. — Так оно и было. И что с того?
— Ничего. — Он пожал плечами. — Просто думал, что как твой друг имею право знать.
— Теперь знаешь. И что это меняет в наших отношениях?
— Ничего, — сказал он. — Может, и мне туда сползать? Что там внизу, Макс?
— Не помню, — сказал я. — Никто не помнит.
— Я думал, что ты должен знать.
— Увы. — Я развел руками. — Теперь, если мы выяснили все беспокоящие тебя проблемы, можем мы приступить к делу?
— Вполне.
Такихиро Танака на дисплее моего комма выглядел устало. Непозволительная для члена верхушки дзайбацу небритость, мятый костюм без галстука, воспаленные от недосыпа глаза и правая рука, висящая на перевязи. Коммерческие вопросы иногда бывает решить весьма непросто…
Зато он выглядел чертовски довольным.
— Доброе утро, — сказал он. — Ведь у вас сейчас утро, не так ли?
— Раннее, — согласился я. — А у вас?
— Вечер. Обед уже прошел, только я его не заметил. Слишком много работы.
— Мне об этом можете не рассказывать. — Мы улыбнулись друг другу улыбками понимающих людей.
Он был хорошим парнем, на свой лад, конечно, и я не жалел, что оказал ему поддержку.
— Как ваши дела? — спросил я.
— Отлично. При помощи вашего списка мы покончили с «кротами» за несколько дней. Гораздо труднее было убедить совет директоров согласиться с вашим… э… — Он дипломатично замешкался.
— Предложением, — подсказал я.
— … ультиматумом, — поправил он, покачивая перебинтованной рукой. — Дзайбацу очень консервативно. Не так-то просто для человека со старыми взглядами полностью поменять схему работы.
— И тогда вам потребовался человек со свежими взглядами, — предположил я.
— Кто-то должен был увидеть, в какую сторону дует ветер, и развернуть наши паруса.
— Я знаю такого человека.
— Я тоже. Но убедить остальных было непросто. — Он еще разок качнул рукой. — Вы получили мою посылку?
— Да, благодарю вас. Сигары просто отменны, но их гораздо больше, чем мы договаривались вначале.
— Мелочи, — сказал он, одним махом списывая в расход сумму, достаточную для оснащения крейсера современными системами наведения. — Вы дали мне слово, что возьмете Гриссома, и сдержали его. Мне остается только надеяться, что вы будете столь же последовательны в выполнении другого вашего обещания.
— Я не бросаюсь пустыми заверениями направо и налево.
— Очень на это надеюсь. Извините, что не сказал «верю». В мире бизнеса очень быстро учишься не доверять людям.
— В нашем мире все примерно так же, — сказал я. — И я вас понимаю. Но сразу хочу вас кое о чем предупредить. Между нами существует четкая договоренность, и если вы когда-либо ее нарушите… Даже несмотря на наши с вами хорошие отношения, я бы не хотел, чтобы вы рассчитывали на какие-либо поблажки.
— Конечно, — сказал он. — Теперь я знаю, как вы разбираетесь со своими противниками.
— Вот и хорошо, — сказал я. — В принципе это все, что я хотел вам сказать. Вы готовы к завтрашним танцам?
— Уже отутюжили смокинги.
— Тогда удачи вам, председатель совета директоров Танака.
— И вам тоже удачи, Полковник.
Мы одновременно щелкнули клавишами и погасили свои экраны. Хорошо, если Танака сдержит свое слово. Он мне нравился, но я не доверял ему ни на грош.
Такая уж у нас с ним работа. Я не сомневался, что старый хитрый лис, припертый к стенке моим ультиматумом, уже пытается найти обходные пути. Дальше мы будем играть в игру «кто кого перехитрит», и Гвардии придется тягаться с лучшими знатоками корпоративного права.
— Приятные у тебя знакомые. — заметил Джек, отрываясь от своего ноутбука. — Когда соберешься выходить на пенсию, не надо будет подыскивать тепленькое местечко.
— До пенсии еще надо дожить.
— Кто бы жаловался, — сказал он. — После киборгов Кубаяши, после арахнозавра, после «Святого Иосифа», Библостероида, Молота Магистров, после Гриссома, черт побери, после Заговора Капитанов и атаки флота СРС у меня нет никаких сомнений, что ты переживешь нас всех, вместе взятых.
— Твои слова да мне в уши, — сказал я. — Что там у нас по плану?
— А то не знаешь. Тайрелл.
Стивен Тайрелл, абсолютный монарх и верховный жрец одноименной империи, был в такой ярости, что метал громы и молнии и едва не вываливался с экрана на мой рабочий стол.
— Что вы себе позволяете? — завопил он сразу после соединения. — Я получил вашу бумагу час назад, Соболевский, черт побери, это неслыханно!
— Это факт, Стивен, — сообщил я. — С завтрашнего дня корпорации начинают торговлю технологиями. Хватит уже держать целую Галактику в прошлом веке. У Лиги есть деньги, рабочая сила и производственные площади, единственное, чего ей не хватает, это ваших патентов, и она готова за них заплатить. Подумайте, какую кучу денег вы сможете заработать, развернув торговлю.
— Что с того? Заработав миллионы сегодня, завтра я потеряю миллиарды!
— Вы умный человек, Стивен. Что-нибудь придумаете.
— Я не намерен даже обсуждать подобную нелепость!
— Я тоже не намерен ничего обсуждать. У вас нет выбора. Вы получили мое предложение, согласно которому должны начать торговлю не позднее завтрашнего дня. В ваших же интересах начать ее еще раньше, так как Кубаяши были извещены два дня назад и в эту самую минуту заключают с Лигой самые выгодные контракты. — Я посмотрел на часы. — Да, в эту самую минуту.
— Куба… — Он задохнулся на половине имени своего конкурента. — Вы нарушаете правила игры.
Заставить дзайбацу пойти у меня на поводу было нелегко, но после многочасовых переговоров они все-таки дали согласие торговать технологиями в обмен на полный список засланных в их ряды «кротов» якудзы и Тайрелла. Если дзайбацу хотели выжить в мире бизнеса, им нужно было заполучить этот список, и они согласились заплатить названную мной цену.
— Вы нарушили правила игры первым, Стивен, — сказал я. — И сами прекрасно об этом знаете. Вы поддались своей безмерной алчности и захотели иметь все, когда у вас была половина. Вы пытались нарушить статус-кво, и в результате погибли люди. Я не могу отдать вас под суд, так как вы вне юрисдикции Лиги, но могу ударить вас по самому больному месту. По кошельку. И считайте, что вы еще дешево отделались.
Он помолчал с минуту, переваривая услышанное. Явно взвешивал все за и против, и соотношение ему не нравилось. Я не мог публично пришить ему дело Гриссома и «смерч», зато был способен достать его негласно, что сейчас и сделал.
Стивен понимал, какие его могут ждать неприятности, так что он будет вынужден со мной согласиться.
Я просто ждал.
Когда Стивен снова заговорил, ярость исчезла из его хорошо поставленного голоса. Он был побит.
