Дедушка

на все вопросы робко улыбался…
Его сюда Джульетта привела.
Мы накормили, напоили старца:
он ворковал, облизывался, жмурясь,
мне руку мял с блаженною ужимкой, —
а толку никакого: видно, разум
в нем облысел… Его мы у себя
оставили, — Джульетта упросила…
И то сказать: он неженка, сластена…
Недешево обходится он нам.

ЖЕНА:

Не надо, муж, — он — старенький…

МУЖ:

                                                 Да что же, —
я ничего… так, — к слову… Пейте, сударь!

ПРОХОЖИЙ:

Спасибо, пью; спасибо… Впрочем, скоро
домой пора… Вот дождь… Земля-то ваша
задышит!

МУЖ:

             Слава Богу! Только это
одна игра — не дождь. Глядите, солнце
уж сквозь него проблескивает… эх!..

ПРОХОЖИЙ:

Дым золотой… Как славно!

МУЖ:

                                        Вот вы, сударь,
любуетесь — а нам-то каково?
Ведь мы — земля. Все думы наши — думы
самой земли… Мы чувствуем, не глядя,
как набухает семя в борозде,
как тяжелеет плод… Когда от зноя
земля горит и трескается, — так же
у нас ладони трескаются, сударь!
А дождь пойдет — мы слушаем тревожно —
и молим про себя: 'шум, свежий шум,
не перейди в постукиванье града!..'
И если этот прыгающий стук
об наши подоконники раздастся, —
тогда, тогда мы затыкаем уши,
лицо в подушки прячем, — словно трусы
при перестрелке дальней! Да — немало
у нас тревог… Недавно вот — на груше
червь завелся — большущий, в бородавках,
зеленый черт! А то — холодной сыпью
тля облепит молоденькую ветвь…
Вот и крутись!

ПРОХОЖИЙ:

                     Зато какая гордость
для вас, какая радость, — получать
румяное, душистое спасибо
деревьев ваших!

ЖЕНА:

                         Дедушка — вот тоже —
прилежно ждет каких-то откровений,
прикладывая ухо то к коре,
то к лепестку… Мне кажется, — он верит,
что души мертвых в лилиях, в черешнях
потом живут.

ПРОХОЖИЙ:

                   Не прочь я был бы с ним
потолковать… люблю я этих нежных
юродивых…