Утром поднялся Болда. Радуется, что теперь стариковы вещи на него работать будут, а кормить их не надо. Пошёл Болда в лес. Там на него бедняки работали — лодку делали, из тополя долбили. Растолкал всех Болда, раскричался:
— Что вы плохо работаете?! Кормить вас не буду! Мне один нож всё быстрее сделает, чем вы, лентяи! Этот нож Монокто лодку сделал, пока парень трубку выкурил…
Вынул Болда нож из чехла. Бросил в лес.
Упал нож и не шевелится. Не идёт лес валить. Не идёт лодку делать. «Как так? — говорит Болда. — Нож у Монокто сам работал!»
Посмотрели люди на богатого, говорят: «У Монокто руки всё делать умеют, оттого и нож их слушается. У тебя руки только и умеют деньги считать да собирать».
Побежал Болда на реку. Схватил острогу и в реку кинул. Ушла острога в воду. Воткнулась в дно. Не мог её Болда вытащить, как ни бился.
Рассердился Болда. Понял, что стариковы вещи ему служить не хотят. Вытащил огниво из мешка, бросил на землю. Упало огниво, высекло огонь. Побежал огонь по земле. К дому Болда подкатился, к амбарам. Не успел Болда и глазом моргнуть, как пошёл огонь по амбарам да по дому гулять. Загорелось добро богача.
Кинулся Болда огонь топтать. Затоптать хотел, да не смог. От огня нагрелся Болда. Весь жир его растопился.
Растаял Болда. Только и остались от него унты да халат.
Пошёл Монокто на то место, куда богач его нож бросил. Видит, ушёл нож в камни. Стали те камни железные. Коли растолочь их да на огне расплавить — из них железо потечёт.
Пошёл Монокто за своей острогой. Рукой за неё взялся, видит, показались на остроге зелёные побеги, дерево выросло из остроги. Стали ульчи из того дерева делать копья, да черенки, да шесты, твёрдые да гибкие — лучше не найдёшь!
Пошёл Монокто за огнивом. На том месте, где у Болда дом да амбары стояли, болото стало, а на болоте синие огоньки порхают от стариковского огнива, сторожат проклятое место.
Поклонились люди Монокто, имя его вспомнили!
— Спасибо тебе, Монокто, — говорят, — что ты от Болда избавил нас!
