подходящее для иностранцев, чем для англичан, однако, раз уж обстоятельства вынуждают заниматься этим делом, нужно все обставить таким образом, чтобы в случае поимки английских шпионов Британия всегда могла поклясться в своей непричастности.
Министерство иностранных дел было особенно озабочено тем, чтобы никак не оказаться замешанным в чем-либо, что хоть немного отдает шпионажем. (Только за год до описываемых событий британский консул в Шербуре не без удовлетворения сообщал, что, когда шпион предложил ему чертежи французской подводной лодки за тысячу франков, он отфутболил его(10).) Но если Министерство иностранных дел ничего не будет знать и если от шпиона в случае его поимки в любой момент можно откреститься, то почему бы не завербовать пару-тройку иностранцев, убеждало Министерство обороны?
Большинство агентов – – это закоренелые пьяницы, поэтому вполне логично, что первым рекрутом организации, которой в дальнейшем предстояло вырасти в огромную шпионскую бюрократическую машину, стал служащий «Каредж и К°» – крупной лондонской пивоваренной фирмы. Сотрудники Министерства обороны тайно обратились к управляющему «Каредж» Хардингу, и тот сообщил представителю фирмы в Гамбурге, что шансы последнего остаться работать на «Каредж» возрастут, если он согласится шпионить в пользу Британии. Этот человек, известный только как Рюэ, не дал никакой значительной информации, но настолько погряз в шпионаже, что к 1914 году работал уже одновременно на Британию и на Германию (11).
Эуорт, чтобы убедить других членов подкомитета, основной упор делал на то, что его агенты могли бы оказать существенную помощь в борьбе со шпионажем на территории Великобритании. «Нам нужны сведения о шпионаже в этой стране, – говорил он, – мы также должны иметь связи с иностранцами, для того чтобы выяснить точно, есть ли на нашей территории иностранное оружие и взрывчатка». Он подчеркнул, что все контакты такого рода будут проходить через посредника и, таким образом. Генеральный штаб «будет огражден от любых обвинений в контактах со шпионами». Позже Хэлдэйн ещё раз подчеркнул необходимость такого посредника:
«Мы рассмотрели вопрос о том, каким образом создать Бюро секретной службы, чтобы оно одновременно могло бы заниматься проблемой шпионажа в этой стране и нашей агентурой за рубежом, а также
К тому времени, когда подкомитет был готов к докладу перед правительством, идея организации такой разведывательной структуры, которая официально как бы не существовала, привела к созданию Бюро секретной службы. Подкомитет рекомендовал также, чтобы Бюро было полностью отделено от Министерства внутренних дел. Министерства обороны и Адмиралтейства и служило посредником между этими департаментами и «агентами, которых мы используем в зарубежных странах». Дальнейшая судьба британской разведки во многом определялась следующим заключением подкомитета: «С образованием Бюро секретной службы наши военные и военно-морские атташе и государственные служащие не только будут избавлены от необходимости контактировать со шпионами, но станет вообще невозможным получение каких-либо доказательств наших с ними контактов».
Как только была принята идея создания якобы несуществующей разведывательной службы для защиты правительства от грязной шпионской деятельности, следующий шаг был практически предопределен: эта несуществующая служба и способ её создания должны были неизбежно стать абсолютно секретными, иначе вся затея теряла смысл. Таким образом, завеса тайны, сопровождающая британскую секретную службу на протяжении всей её истории, образовалась практически сразу.
В докладе подкомитета, составленном 24 июля 1909 года, содержится следующее заключение:
«Подробные рекомендации подкомитета по созданию Бюро секретной службы настолько секретны, что их перепечатывание или распространение среди членов подкомитета нежелательно. Единственный сделанный экземпляр передан в распоряжение начальника управления военных операций».
Однако одно дело объявить что-то секретным, и совсем иное – обеспечить эту секретность. Теперь подкомитет занялся разработкой рекомендаций по усилению закона об охране государственных секретов до такой степени жесткости, которая мешает британскому правительству ещё и в наши дни. Первый вариант закона был принят в 1889 году для пресечения утечки информации из правительственных кругов. Затем в 1908 году была предпринята попытка провести новый билль, запрещающий публикацию в прессе сведений о флоте и армии, но возмущенный вопль газетчиков был настолько силен, что правительству пришлось расстаться с этой идеей. Подкомитет хотел получить такой новый закон, который не только обеспечивал бы секретность того, что должно быть секретным в Великобритании, но и позволял бы предъявить шпионам обвинение в попытке публикации (куда входила, например, и передача сведений от одного агента другому) сведений, могущих нанести вред безопасности государства. Пока юристы работали над рекомендациями, данными подкомитетом, стало ясно, что для того, чтобы протащить такой законопроект через парламент, потребуется прибегнуть к ряду уловок, настолько драконовскими были предлагаемые в нем меры. Все, что требовалось для обвинения на основании данного закона, – это показать, будто обстоятельства дела, характер обвиняемого или его поведение позволяли
Подкомитет пришел к выводу о том, что если законопроект будет представлен парламенту не министром внутренних дел, а министром обороны под видом «чрезвычайно важной меры для усиления обороноспособности страны», то «это встретит менее сильное сопротивление». Правительство пошло ещё дальше. Закон был написан в июне 1910 года, и его протащили через палату общин так быстро, что практически никто не понял, что это такое. Он был представлен на рассмотрение палаты во второй половине дня в пятницу – неофициальное начало священного британского уик-энда, – когда присутствовали только 117 членов парламента. Правительство дало твердые гарантии, что этот закон не направлен против кого-то конкретно и не затрагивает ничьих свобод. Только два либерала высказали некоторое недоверие, причем один из них, убаюканный успокаивающими речами правительства, в конечном итоге сказал: «Хоть мне кое-что здесь и не нравится, я понимаю, это суровая необходимость». Насколько фальшивыми были правительственные гарантии, мы сможем увидеть, рассмотрев два судебных иска, выдвинутых на основании нового закона: одно дело слушалось на следующий год, второе – в начале 1914 года.
В ноябре 1911 года Макс Шульц, журналист, проживавший в плавучем домике недалеко от Эксетера – надо заметить, он совершенно не скрывал того, что он немец, даже над домом у него развевался немецкий флаг, – был обвинен в попытке получения сведений о степени готовности британского флота к войне. Шульц доказал, что такого рода информация настолько далека от секретной, что могла быть получена из местной газеты, однако суду потребовалось четыре минуты, чтобы признать его виновным(12).
В апреле 1914 года Роберт Блэкберн, 18-летний юнец из Ливерпуля, написал в германское посольство письмо, в котором предлагал свои услуги в качестве шпиона. В рекламных целях он приложил образцы сведений, которыми мог бы снабжать посольство. Информация эта была бесполезной и безобидной, и Блэкберн позже признался, что получил эти сведения из местных газет и ливерпульской торговой палаты. Он также рассказал, что идея предложить свои услуги немцам пришла ему в голову после прочтения книг – наподобие произведений Ле Ке – о германской шпионской сети в Великобритании. Полиция перехватила его письмо, и Блэкберну было предъявлено обвинение в шпионаже. Он также был признан виновным и приговорен к тюремному заключению(13).
Тем временем агенты, работавшие на Бюро секретной службы, занимались в Германии тем же самым, собирая кучу никому не нужной информации, которую можно было свободно почерпнуть из прессы. Даже если изредка и попадалось зерно среди плевел, оно пропадало втуне, потому что потребители отбрасывали эту информацию как фальшивку. Например, доклад о том, что немецкая морская артиллерия бьет на дальнее расстояние с очень высокой точностью попадания, был отметен Адмиралтейством, поскольку, дескать, такая точность в принципе невозможна, и агента ввели в заблуждение(14). Адмиралтейство на собственной шкуре испытало в Ютландии великолепную стрельбу немецкой артиллерии.
Таким образом, из вопросов, которые им задавало Бюро секретной службы, и из реакции на их донесения агенты быстро уяснили, что хотят от них услышать их работодатели. Любая информация, подтверждающая подготовку Германии к войне, а также то, что немцы в качестве предварительных мер наводнили Великобританию шпионами и саботажниками, шла «на ура» и требовалась ещё и ещё. Но имелось ли хоть какое-нибудь реальное подтверждение этому пресловутому немецкому шпионажу?
