сразу найти
единое определение этого поэтического труда, пока, наконец, не понял: это духовный дневник автора, подобно тем, что пишет для себя каждый из нас, приготовляясь к таинствам исповеди и причастия. Безусловно, в книге много душевной смуты, непокоя, особенно в стихах 'политических'. Ну, а возможно ли, чтобы было иначе? Ведь окрест рушилось, осквернялось, предавалось самое дорогое - неисчислимые жертвы и страдания войны, муки и голод блокады, все девятьсот дней которой ребёнком Олег Шестинский пережил в Ленинграде. Казалось, в этой вакханалии переворачивается мир, да и сама надежда на свет навсегда уходит из нашей жизни. Мог ли всё это поэт пережить без душевной смуты, без отчаяния? К тому же столько личных, безвозвратных потерь принесло это время - ушли из жизни близкие друзья: Владимир Соколов, Глеб Горышин, Владимир Торопыгин…
Поздней ночью я заканчиваю в своей нижегородской деревне эти заметки, спускаюсь вниз, на первый этаж своего дома, потеплее одеваюсь и выхожу в безмолвную, росистую сентябрьскую ночь.
Высокое чистое небо бросает мне в глаза россыпи звёзд. Чувства одиночества и восторга смешиваются во мне. Я оборачиваюсь к дому и вижу, как оставленный на веранде свет освещает мои яблони, и фонарики плодов на отяжелевших, обвисших ветках вновь радостно и призывно горят. И тогда мне подумалось: друг мой! Пусть пришла осень в твою жизнь. Но какие бы холода ни стояли в России, они не погубят побеги твоего творчества…
Окружающий мрак может быть долог, но не вечен. Вечны лишь творения праведные, созданные по законам Совести и Любви и воплощённые в его величество - Слово.