учебном полку... Насколько тяжелы будут на плечах его сержантские погоны...
Здесь не было такого банального понятия, как справедливость! Потому что здесь готовили солдат... На войну... И это была не пионерская «Зарница», а настоящая война, на которой убивали... Потому-то и не жалели здесь никого... Не жалели, чтобы потом эти парни умели выживать!..
Они должны были тянуть здесь свои жилы полгода, чтобы только потом получить две сержантские «сопли» на погоны и заменить на войне тех, кто уже успел ее хлебнуть сполна... Только через полгода!..
...Артур же, такой же зеленый салажонок, как и все остальные, это сержантское звание уже имел... И теперь он по определению стал изгоем... Его ненавидели те, с кем он постигал науку воевать, и ненавидели те, кто их этому учил, потому что и те и другие считали, что звание Артуру дали ни за что, просто так... Да, ко всему прочему, младший сержант Сабиров был еще и кадетом... А этого не прощали... Он попросту был между двух огней...
Вот и приходилось нашему казачине вертеться, как ужу на сковороде, доказывая своими поступками и тем и другим, что ничего в этой жизни не происходит напрасно...
И пусть он был пока еще совсем зеленый, но... раз за разом, от одной тренировки к другой, Артур доказывал, что у него хватит упорства и воли, чтобы стать настоящим десантником к тому времени, когда через полгода он перейдет в статус «салаги»...
Кстати говоря... Была традиция среди пожилых солдат и матросов царской армии и флота... Серьга в левом ухе...
И этот знак очень уважался, да-да, именно уважался, что бы про них ни говорили, офицерами и прапорщиками!.. А означал этот знак, что в семье именно он и есть последний кормилец мужского рода. И таких солдат никогда не посылали на передовую под пули, если они сами того не хотели!!! Офицеры уважали и берегли их, зная, что дома у них остались только женщины...
Так вот именно их в солдатской среде и называли «дедушками». И пользовались они, как правило, огромнейшим авторитетом, потому что серьга вешалась в ухо только лет через пятнадцать-двадцать службы, годам к 45, а то и 50, когда уже на форме у него красовалась не одна медаль или Георгиевский (солдатский) крест. А встречались и такие, что были кавалерами «полного Георгиевского банта», то есть имели ордена Георгиевский крест всех 4 степеней!!!
В общем... Именно оттуда все и пошло... Таких «динозавров» государевой службы, этих «дедушек», не просто любили и уважали, но отчасти и боялись, потому что они, нигде не погибнув за столько лет, были, как правило, «МЛАДШИМ КОМАНДИРСКИМ СОСТАВОМ», то есть унтер-офицерами или боцманами, которые и занимались именно тем, что воспитывали и обучали военному ремеслу молодых рекрутов... А те, в свою очередь, добровольно, добровольно подчеркиваю(!!!), и только из глубокого уважения к возрасту и терпению выполняли для «дедушек» мелкие услуги и поручения...
После 1917 года всю эту традицию извратили и испоганили... И до наших времен, до времен той, Афганской, войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот или иной срок в армии...
«Дух», еще иногда говорили «тень» или «призрак», но первое было наиболее употребимо, – солдат, да, в общем-то, и не солдат-то еще, до принятия присяги... Ну и, первые полгода службы.
«Салабон», или «салага», – тот, кто уже прослужил от полугода до года.
«Черпак» – это уже очень серьезный товарищ! Прослуживший от года до полутора и который имел право гонять как сидоровых коз первые две категории, но и!.. И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал старослужащим, что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал ее содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да еще и разливал еду по алюминиевым, или какие там были, тарелки. Отсюда и «черпак»...
«Дедушки», или «деды», – ну, это, понятное дело, те, которые прослужили от полутора до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно все...
Ну, и «дембеля», или «гражданские», – это, понятное дело, те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас, то есть о «демобилизации», и, по сути дела, по все той же Конституции уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы наконец-то уехать домой. Этим, как правило, все уже давным-давно было глубоко по тулумбасу потому, что они уже давно в своих мыслях ехали в поезде на родину...
...Так вот! Служить в Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок»... И назвать по неосторожности его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во все, что угодно! Обижались мальчишки! Крепко обижались! И не только потому, что они уже успели перейти в иной статус! Но еще и потому, что там, за Речкой, «духи» были только одни – душманы, афганские моджахеды... И назвать так же солдата, пусть даже еще ничего не умеющего, считалось сродни тому, если бы его обозвали фашистом! Обидно!..
...Ну, и кроме того... К 81-му году уже существовал регламент Министерства обороны СССР о прохождении воинской службы в ОКСВА – для офицеров и прапорщиков это было два года, а для солдат и сержантов срочной службы – полтора...
Первые полгода перед поездкой на войну лопоухие салажата проводили в армии под бдительным присмотром бывалых сержантов...
...Особенно тяжело приходилось Артуру на прыжковой подготовке...
Настоящий степняк, он никогда не видел гор и никогда не взбирался ни на какие верхотуры... Потому и боялся, чего скрывать, высоты... Панически боялся! До дрожи в коленях! До стоящих дыбом волос на всем теле и обильного, холодного пота между лопаток...
Боялся и проклинал себя за это! Костерил матом, на чем свет стоит:
«...Ну, ты ж и сцыкло, Артур Наильевич! – матерился он в душе. – А еще потомственный казак!.. Что дед-то сказал бы тебе на твою трусость, а?.. А отец? Вот где настоящий десантник был! Больше пятисот прыжков сделал, а ты? Правильно про тебя еще Сафронов говорил! Чмо ты, Артур! Чмо, самое настоящее!..»
И он заставлял себя...
Заставлял перестать бояться!.. Да так рьяно, что его сержанты-инструктора в какой-то момент поняли, что этот паренек сумеет справиться со своими страхами сам, без их помощи, и... зауважали. Зауважали за настойчивость и целеустремленность...
Такая же метаморфоза произошла и с его товарищами по призыву – они тоже поняли, что этот парень приехал в «сержантскую учебку», уже будучи сержантом, совершенно не зря... А еще они почувствовали, что в этом парне, внутри него, сидит очень жесткий, стальной стержень... И потянулись к нему, как мотыльки к пламени костра...
23 февраля 1982 г. Фергана. Учебный полигон.
«...Не бьется тот, кто не прыгает!..»
...Этот день Артур запомнил на всю оставшуюся жизнь!..
И не потому, что это был праздник, который отмечали во всех Вооруженных Силах и на Флоте. Нет!!!
Для Артура этот день стал на всю жизнь по-настоящему личным праздником – «День Преодоления Самого Себя»...
...Во времена Союза каждый солдат ВДВ за период обучения должен был совершить восемь прыжков с парашютом. Перед каждым прыжком были 60 часов наземной подготовки, в которую входили укладка парашюта, отработка отделения от борта, действия во время снижения, приземление и... Особые случаи – отказ купола, приземление на местные предметы и многое другое...
Первый прыжок считался ознакомительным, или, как его называли бывалые парашютисты, – «обдувочным»...
Десантники, которые служили в Афгане, никогда не прыгали с парашютом – там были другие условия, и десанты проводились с вертолетов и по большей части посадочным способом на «площадки». Но!!! Что же это за десантник такой, который ни разу так и не прыгнул с парашютом? Бред! Ведь десантные войска – воздушная пехота! «С неба – в бой!»...
Да и программу подготовки бойцов ВДВ никто не отменял! Хотя... Если честно, то в Фергане этим
