Похоже, римляне располагали сведениями о землях, лежащих в нескольких неделях пути за Гибралтаром. На хорошо оснащенных судах они обследовали Северную Европу, западноафриканское побережье, побывали на Канарах, откуда на запад, к Новому Свету, непрестанно движется широкая тропическая полоса воды и воздуха. И те, кто вернулся из-за океана, рассказали об огромном загадочном острове в океане, где растут леса и текут широкие реки. О нем упоминали Аристотель и Сенека, Диодор Сицилийский и Элиан.
В конце XIX века археологи обсуждали подлинность так называемой Параибской надписи, найденной в Бразилии. Ее якобы оставили финикийские мореходы, побывав здесь «на 19-м году правления Хирама». Споров было много, приведем лишь мнение немецкого востоковеда К. Шлоттмана: «Если это фальшивка, то злоумышленник должен был быть прекрасным знатоком финикийского языка и обладать большим эпиграфическим талантом, ибо отдельные черты надписи не только финикийские, но и, несомненно, сидонские. Трудно предположить, что такой знаток диалектов финикийского языка живет в Бразилии, да и в Европе их, наверное, не так уж много…»
А потом последовали открытия древних надписей на Атлантическом побережье США. Подытоживая находки, археолог Ч. Боланд пишет, что причины финикийских вояжей в Америку нужно искать в войнах карфагенян с греками, которые велись с 480 по 275 год до нашей эры, а вернее, в их последствиях. Когда в 480 году Карфаген проиграл войну греческому военачальнику Гелону, тот предложил условия мира — отменить обычай человеческих жертвоприношений богам. Тогда наиболее фанатичные приверженцы культа покинули Карфаген, чтобы искать убежище в другой стране, где они смогли бы жить привычной жизнью.
Вот они — другие Колумбы, существование которых официальная наука до сих пор ставит под сомнение. Генуэзский мореход Христофор Колумб, наверное, знал о некоторых из них и настойчиво копил сведения о землях за Атлантикой.
В его дневнике мы прежде всего обнаруживаем отсутствие колебаний при выборе маршрута. Суда шли до Канар и оттуда — на широте этих островов — к Новому Свету. То есть на всем протяжении маршрута использовались постоянно дующие восточные пассаты и благоприятные течения. То был лучший для парусников путь в океане! Хейердал назвал его «маршрутом Колумба». И хотя он значительно длиннее северного пути — маршрута Лейфа Эйриксона (1000 год) — зато условия плавания здесь благоприятнее.
Следовало ожидать, что, двигаясь по неизвестному океану, корабли будут идти только днем, а ночью либо остановятся, либо замедлят движение, чтобы не наскочить на рифы. Но каравеллы шли полным ходом круглосуточно.
Перед отправлением с Канарских островов Колумб вручил командирам кораблей пакеты, предписав вскрыть их только в случае, если суда разъединит буря. А в них было сказано, что, отдалившись на 700 лиг от Канар, они не должны двигаться ночью. 700 лиг — это 4150 километров. Именно на таком расстоянии находятся от Канар восточные острова Карибского архипелага. Выходит, адмирал заранее знал об этом?
Друг детства Колумба и участник его Второй экспедиции Кунес в письме от 15–28 октября 1495 года писал, что когда Колумб заявил, будто Куба — это берег Китая, большинство его спутников не согласились с таким утверждением. Тогда адмирал прибег к угрозам и заставил людей произнести заранее подготовленную клятву, что они согласны с ним во всем и обязуются не излагать своих взглядов.
История любит делать неожиданные кульбиты: Новый Свет так и не нарекли Колумбией, а назвали по имени флорентийца Америго Веспуччи — первого европейца, осмелившегося гласно заявить об открытии нового континента!
Ренат ЯНБУХТИН, инженер
Час «икс» для открытия?
Материалы на историческую тему, скрупулезно перечисляя факты, часто не в состоянии определить их первопричину. Однако достаточно познакомиться с работами Льва Николаевича Гумилева «Этногенез и биосфера Земли» и «Древняя Русь и Великая степь», чтобы понять, например, следующее: колонизация Америки сначала испанцами и португальцами, а затем англичанами имела вполне объективные причины и удалась по вполне объяснимым обстоятельсгвам. Все дело в пассионарном толчке. Впрочем, давайте обо всем по порядку.
Сразу оговорюсь: ни в той, ни в другой книге Гумилев не рассматривал историю открытия Нового Света. Он сделал нечто большее: изучая взаимоотношения различных этносов, предложил метод исследования событий в их органичной взаимосвязи. По Гумилеву, движущая сила развития любого этноса это пассионарный толчок из космоса (см. «ТМ», 1990, № 10). Энергетика, а значит, активность или, можно сказать, агрессивность народов, составляющих этнос, в этот момент резко повышается. Настает фаза длительного (2–3 века) подъема, когда пассионарность распространяется генетически и массы людей приходят в возбуждение — этнос сначала укрепляется изнутри, а затем начинает расширять свои границы, завоевывать соседей, разрушать старые и создавать новые государства. Потом следует фаза «перегрева», когда этнос настолько перезаряжен биохимической энергией, что уже не может контролировать ее разумное применение. Начинаются междоусобицы, идеологические и религиозные столкновения вчерашних сподвижников или соратников. После этого этнос вступает в фазу надлома, когда «здравомыслящая» составляющая этноса борется с деструктивной (наша страна сегодня находится именно в этой фазе). В случае победы первых — торжествует цивилизация, вторых — угасание и хаос. Весь этот цикл в жизни этноса занимает ни много ни мало — 1200 лет.
«Основной тезис этнологии, — пишет Л. Н. Гумилев, — диалектичен: новый этнос, молодой и творческий, возникает внезапно, ломая обветшавшую культуру и обездушенный, т. е. утративший способность к творчеству, быт старых этносов; в грозе и буре он утверждает свое право на место под солнцем, в крови и муках он находит свой идеал красоты и мудрости, а потом, старея, он собирает остатки древностей, им же некогда разрушенных. Это называется возрождением, хотя правильнее сказать „вырождение“».
Анализируя европейские события конца первого тысячелетия нашей эры, Гумилев делает вывод о мощном пассионарном воздействии на народы будущего Христианского Мира.
«Наиболее показательна в этом отношении, — продолжает он, — Скандинавия, страна бедная, долго пребывавшая в безвестности. В конце VIII в. там внезапно началось и в IX в. развилось новое явление — движение „викингов“.
С этими явлениями совпадает первая волна реконкисты в Испании. Астурийцы, дотоле державшиеся в своих горах, оттеснили арабов за Тахо. Правда, они вскоре были отбиты, но сама попытка показывает, что у них возродилась воля к борьбе и победе.
Молодые скандинавы могли воевать только с сородичами, но на открытую войну не решались и предпочитали эмиграцию. Не только Европа, но и Америка были жертвами „ярости норманнов“, но нигде не смогли они закрепиться, кроме Северной Франции, ныне именуемой Нормандия.
Сопоставление эпохи викингов, реконкисты в Испании с феодальной революцией во Франции позволяет уточнить расположение оси пассионарного толчка, прошедшей от Норвегии, через Париж в Астурию и Португалию».
Итак, в конце VIII века Европу хлестнуло пассионарным «бичом» из космоса. Впрочем, такие удары из космоса наносились Земле и раньше. Каждый этнос, представители которого побывали в Новом Свете до Колумба, испытал в свое время пассионарный толчок и, возможно, под его влиянием отправился на поиски
