поживают наши козлята? Не отощали?
Бош Бермак уже с трепетом ждал этот вопрос и, собрав всю бодрость, какая у него только была и притворно живо ответил:
— Да что вы! Прекрасно! Куда они могут деться! Разве из нашей Пуршамии, где придворным колдуном великий и всемогущий Видивис-Пампас, куда-нибудь убежишь?
— Конечно, конечно, убежать никак нельзя, — снисходительно произнёс Видивис-Пампас (он очень любил, чтобы ему льстили). — Вот позавчера один было попытался двух ягнят через границу переправить… я о Кожане Кожановиче… так ягнята уже на шашлыке давно, а из него самого я вот сейчас горстку пепла сделал. В лесу, понимаешь, прятался, думал, что я не найду. Ну хорошо, я пошёл. Видивис-Видивас- Видивис-Пампас! — и колдун исчез.
— Ура-а! — закричали Бом Штекс и Бош Бермак. Бом Штекс был очень доволен, что так легко договорился о рецепте. А Бош Бермак ужасно радовался, что Видивис-Пампас не узнал о побеге козлят и не сделал из него горстку пепла. Вскрикнув «ура!», он запрыгал на одной ноге и запел:
— Ну хватит! За работу! А то я не успею испечь королеве торт! — сказал Бом Штекс. — Вот там, в тех кадушках возле печи, масло и мёд. Неси и вываливай в эту квашню. А я насыплю муку.
Всё ещё напевая «Ой ля! Тру-ля-ля!», Бош Бермак схватил кадушку и одним взмахом перевернул в квашню.
Он успел пропеть только «Ой ля!», а «Тру-ля-ля!» уже не запел. Так как из кадушки вместо мёда в квашню полился… дёготь.
— Ой! — вскрикнул Бош Бермак.
— Что ты наделал? — закричал Бом Штекс.
— Но только что это был мёд, я сам видел, — оправдывался Бош Бермак.
— Какой же это мёд! — закричал Бом Штекс. — Это дёготь. Вот мёд! — и он схватил вторую кадушку и поднял вверх. Но у него на глазах мёд внезапно превратился в дёготь. От неожиданности Бом Штекс пошатнулся, выпустил кадушку из рук, и дёготь полился ему на голову.
— Вва-вай! — закричал Бом Штекс. — Спасите! Что это делается?
— Я знаю! Я знаю, почему это так! — закричал Бош Бермак. — Это всё штучки-дрючки Видивис-Пампаса. Ты же сам пообещал ему сладости из королевских запасов. Вот он и забрал мёд, а вместо мёда подсунул дёготь. Ты сам виноват!
— Это ты виноват! — закричал Бом Штекс. — Кто сказал колдуну, будто я его звал. Если бы ты не сказал, я бы не стал сейчас просить его о рецепте. Я б ещё успел попросить. А что я теперь буду делать? Как я теперь испеку торт королеве? Это всё ты, колбаса недорезанная!
— А ты коврижка недопечённая. Ещё и обзываешься!
— Потроха ты свиные!
— Рубец ты пережаренный!
— ………
— ………
Ой, дорогие друзья, заткните уши и не слушайте, пожалуйста, этих двух прохиндеев, потому что они начали ругаться ужасно нехорошими словами. Будь они неладны!
Давайте лучше заглянем в печь и посмотрим, что там делают наши близнецы-козлята. Мы ведь о них совсем забыли.
А что им делать? Лежать и дрожать. Вылезти же из печи страшно. Именно это они и делают. Лежат и дрожат. Зубами стучат.
Но погодите! За печью послышался тоненький писк:
— Слушайте, козлята! Слушайте, ну!
Первым услышал Витя.
— Во… Во… Во… Вовка, — прошептал он, запинаясь, — слышишь, кто-то пищит?
— А? Где?
— Вот там… в у… углу.
Прислушались близнецы.
Из угла снова кто-то тоненько-тоненько пищит-стрекочет:
— Козлята! Эй! Слушайте сюда!
— А? Что? Ты кто такой? Где ты?
— Я запечный сверчок Сверкунчик. Маленький я, трудно меня увидеть. Но я хочу вам помочь. Я о вас всё знаю. Мне о вас сегодня ночью рассказали мои приятели жучки-светлячки. Так вот. Единственное для вас спасение — пробраться во дворец королевы Пуршамии. У большом зале, под королевским троном стоит сундучок, а в этом сундучке — чудодейственный порошок-потешок. Кто этот порошок понюхает, сразу уснёт как убитый. Этим порошком можно усыпить кабанище-стражника и только таким образом убежать.
— А… откуда вы знаете об этом порошке? — недоверчиво спросил Вова.
— Мы, сверчки, про то, что делается в лесу, в поле, ничего не знаем, а вот что в домах, во дворцах делается — всё знаем, так как живём за печью, — и всё слышим.
— А… а как же нам пробраться во дворец королевы? — растерянно спросил Витя.
— Действительно, это очень нелегко. Поскольку когда королева во дворце, вход стережёт верный охранник Пуршамы Гицельцап, мимо которого и муха не пролетит. А когда королева куда-то едет, дворец так надёжно закрывается, что опять-таки муха не пролетит…
— Так что же делать? — безнадёжно прошептали близнецы-козлята.
— Надо, чтобы королева Пуршама сама взяла вас во дворец, — прострекотал сверчок Сверкунчик.
— Так что нам? Взять и попросить её? — чуть не заплакали Витя и Вова.
— Нет, — прострекотал сверчок Сверкунчик. — Время от времени королева Пуршама ссорится со своей придворной кошкой Мурнявой и тогда приказывает привести ей ягнят и забавляется с ними, как с котятами. А уже через день они ей надоедают, и она отсылает их на шашлык, а со своей кошкой мирится. Как раз сегодня утром королева рассердилась на Мурняву и сказала, что она с ней больше не играет, что она лучше будет играть с ягнятами. И отдала приказ поймать двух ягнят. Но сейчас в Пуршамии почти не осталось ягнят, ведь их ежедневно ловят на шашлык для королевы. И вот если бы вы…
— Но мы же козлята, а не ягнята, — растерянно перебили Витя и Вова.
— Верно. Но неподалёку от пекарни есть сушильня, во дворе которой сушатся ягнячьи шкурки. Натяните на себя ягнячьи шкурки, и слуги королевы подумают, что вы ягнята.
— Но как же нам выбраться отсюда, из этой печи? — уже совсем безутешно прошептали Витя и Вова. — Бом Штекс и Бош Бермак сразу же нас увидят.
— Не бойтесь, — прострекотал сверчок Сверкунчик. — Они сейчас так ругаются, что ничего не видят и не слышат. Только поспешите. К сушильне ведёт тропа вдоль леса.
Очень страшно было вылезать из печи. Но когда надо спасаться, нельзя думать о страхе.
— Спасибо, дя… — близнецы-козлята уже хотели по привычке сказать «дядюшка Сверкунчик», но потом сообразили, что как-то смешно называть дядюшкой сверчка, такого крохотного, что его в темноте даже и не видно, — как бы он не обиделся. И, поколебавшись немного, Витя и Вова прошептали:
— Спасибо, друг Сверкунчик.
И, переведя дыхание, они выскочили из печи и стремглав бросились к дверям. Бош Бермак и Бом Штекс в самом деле так увлеклись своей руганью, что даже не обратили на них внимание. И, незамеченные,
