М. И. Кутузов по этому поводу писал:
«Не могу надивиться всем чудачествам Каменского. Ежели все правда, что ко мне из армии пишут, надо быть совсем сумасшедшему» [7. С. 61].
И в самом деле, «некоторые современники считали, что Каменский внезапно сошел с ума. <…> Он неожиданно вызвал в главную квартиру Беннигсена и заявил ему, что умывает руки, снимает с себя ответственность за предстоящее сражение — он вообще оставляет войска и предписывает Беннигсену начать общее отступление армии к российской границе!» [5. С. 241].
По мнению известного русского военного историка генерал-лейтенанта А. И. Михайловского- Данилевского, «бремя забот и ответственности, усугубляемое частыми порывами гнева, подавило старца, лишило его сна и доверенности самому себе» [94. С. 99].
Императору Каменский продиктовал письмо следующего содержания:
«Стар я для армии; ничего не вижу. Ездить верхом почти не могу, но не от лени, как другие; мест на ландкартах отыскивать совсем не могу, а земли не знаю. <…> Подписываю, не знаю что» [149. С. 29].
Еще он слезно просил Александра I:
«Человеку лет моих редкому вынести можно биваки. Увольте старика в деревню» [149. С. 31].
68-летний граф руководил армией ровно семь дней. «Своими противоречивыми приказаниями он сумел запутать не только собственных генералов, но и Наполеона, силившегося понять скрытый смысл перемещений русских дивизий» [7. С. 61].
Проводив графа Каменского, Беннигсен остался начальником вверенного ему корпуса в Пултуске «с повелением идти обратно в Россию. Вопреки повелению, он решился ожидать неприятеля в занятой накануне позиции, чтобы, согласно прежде принятому намерению, дать отставшим от армии полкам и тяжестям время собраться, и потом, если нужно, отходить назад совокупными силами» [94. С. 103]. Более того, «он, вопреки субординации, не выполнил приказ <…> и заодно отказался подчиняться Буксгевдену. Беннигсен сам решил дать бой Наполеону» [5. С. 242].
Итак, в момент открытия кампании войска Беннигсена стояли у Пултуска, а Буксгевдена — у Остроленки. Авангард под командованием Барклая-де-Толли стоял у Сохочина [12] и Колозомба, а его пикеты «рыскали по западному берегу Вислы, собирая сведения о движениях французов, а еще более — отыскивая провиант и фураж» [8. С. 200].
10 (22) декабря 1806 года к Сохочину и Колозомбу пошли французские 4-й и 7-й корпуса маршалов Сульта и Ожеро.
Вечером того же дня Барклай-де-Толли отправил главнокомандующему донесение, что, согласно информации, полученной от захваченных его казаками пленных, французские войска двинулись вперед. Так русское командование узнало о начале новой операции Наполеона, а авангард Барклая-де-Толли вдруг превратился в арьергард.
Сохочин и Колозомб
По свидетельству Фаддея Булгарина (Яна-Тадеуша Булгарина)[13] , лично участвовавшего в военных действиях 1806–1807 годов против французов и раненного под Фридландом, «Беннигсен знал Барклая-де-Толли еще с Очаковского штурма и высоко ценил его достоинства. В чудную борьбу с первым полководцем нашего времени, с Наполеоном, Беннигсен поручил Барклаю самый трудный и самый почетный пост начальника авангарда, при движении вперед к Пултуску, и начальника арьергарда, при оступлении к Прейсиш-Эйлау. Барклай-де-Толли выполнил свое дело блистательно» [31. С. 145].
10-го вечером казаки отряда Барклая-де-Толли, теснимые французами, перешли с правого берега реки Вкры на левый, успев разрушить за собой мост.
Отряд Барклая-де-Толли составляли полки Тенгинский мушкетерский, 1-й и 3-й егерские, а также казачий Ефремова, пять эскадронов Изюмских гусар и рота конной артиллерии князя Л. М. Яшвиля.
Михаил Богданович поставил против Колозомба 3-й егерский полк, шефом которого он был, и два эскадрона гусар. В пяти верстах у Сохочина — 1-й егерский полк и три эскадрона гусар. Тенгинский полк был расположен в лесу между Колозомбом и Сохочином. У разрушенного моста был возведен редут.
В тот же день подойдя к реке, французы стали готовить плоты и на заре 11 (23) декабря начали переправу. Русские немедленно открыли по ним ружейный и артиллерийский огонь, и противник повернул обратно. Также провалилась и вторая попытка форсироваться реку. Тогда маршал Ожеро решил предпринять атаку сразу с двух направлений. Плоты с пехотой в третий раз двинулись через Вкру к Колозомбу, а одновременно с этим другая часть корпуса переправилась несколько правее, чтобы зайти русским в тыл. Противнику удалось не только высадиться на восточном берегу реки, но и навести мост, по которому немедленно двинулась кавалерия.
Увидев это, Барклай-де-Толли послал в атаку Изюмских гусар. Однако, несмотря на все мужество, проявленное малочисленной русской кавалерией, численное превосходство противника не позволило сбросить его в реку. Как пишет генерал А. И. Михайловский-Данилевский, «атака была блистательная: неприятеля смяли. Но успех сей не мог остановить французов» [94. С. 81].
После этого Барклай-де-Толли «отважно отбивался, но превосходство неприятеля было очевидным, и, бросив шесть пушек, он начал отступать» [5. С. 240]. Это были первые наполеоновские трофеи этой кампании.
3-й егерский полк стал отступать по дороге к Новемясто, отбиваясь от наседающих французов. Одновременно французы атаковали Тенгинский мушкетерский полк, который занимал позиции в лесу и до этого успешно отражал все их попытки форсировать Вкру. Получив приказ к отступлению, пехотинцы вышли из леса и построились лицом к опушке. Тут же на них двинулись французы. Взяв ружья наперевес, под флейту и барабанный бой полк кинулся на врага и штыковым ударом очистил себе дорогу к отступлению.
Пултуск
14 (26) декабря 1806 года маршал Ланн атаковал русских под Пултуском. В его корпусе было около 20 тысяч человек, а у Беннигсена — 40 тысяч человек.
В этом сражении отряд Барклая-де-Толли в город не вошел, а был расположен чуть западнее, перед оконечностью правого крыла, в густом кустарнике.
Сражение, проходившее в ужасных погодных условиях и по колено в липкой грязи, затруднявшей любое маневрирование, было ожесточенным. Что касается погоды, то барон Марбо в своих «Мемуарах» пишет:
«Требовалось скорейшее наступление заморозков, которые бы укрепили землю. Земля была настолько мокрой и раскисшей, что мы проваливались в нее на каждом шагу. Мы видели, как несколько человек, в том числе слуга одного офицера из 7-го корпуса, утонули вместе с лошадьми в этой грязи!.. Было совершенно невозможно перевозить артиллерию в глубь этой неизвестной страны» [87. С. 199].
Русские вынуждены были отступать. Беннигсен потом написал, что Барклай-де-Толли «принужден был уступить жестокому и стремительному нападению» [94. С. 106].
Но это случилось далеко не сразу. Поначалу же «тщетно маршал Ланн, разделив корпус свой на шесть колонн, устремлялся на него, желая прорвать или опрокинуть правый фланг, отрезать коммуникацию с частью корпуса графа Буксгевдена. Генерал-майор Барклай-де-Толли выдерживал мужественно жестокое и стремительное его нападение; но при всей храбрости и неустрашимости своей должен был уступить многочисленности неприятеля. Он подался несколько назад и потом, ударив храбро в штыки, будучи поддерживаем поставленной в кустарниках батареей, опрокинул мгновенно французов и отнял у них отбитые
