Может быть, усталый вид раненого коллеги, пусть и бывшего, что-то сдвинул в его настроении. После некоторого колебания он сказал:
– Вы можете отправить к нам женщин и детей. В конце концов, существуют явные этические правила, которые запрещают уничтожать их… Думаю, на этот счет мы с вашим преемником договоримся.
– Нам нужно будет обсудить ваше предложение, – с облегчением ответил Энки.
– Конечно. Пристыкуйтесь сначала к своему межзвездному кораблю, там и решите.
Энки отключил связь и какое-то время не решался обернуться к соратникам, затылком чувствуя их взгляды. Пришло время каждому решать собственную судьбу.
Алекс хлопнул дверью комнаты и почти бегом кинулся по коридору в сторону лестницы.
За поворотом он едва не сбил с ног мелкую и толстую горничную с кипой белья. Он успел только заметить ее испуганное круглое лицо с индейским носом и услышать робкий вопрос на испанском. Вопрос, естественно, остался без ответа. Алекс с топотом сбежал по каменным ступенькам в холл и вывалился на белую улицу. Лелька наконец-то осталась далеко позади и не смогла бы теперь догнать Алекса. Да и вряд ли она станет это делать – сидит в номере на мятой постели и наверняка ревет, дура.
Ну и ладно! Сама же просила прокатить ее над этими идиотскими рисунками наска. Полтораста баксов на ветер выкинул, а потом еще терпел ее нытье. Тошнит ее, видите ли! Парашют для таких чувствительных не предусмотрен. Кто же знал, что «Сессна» будет ловить каждую воздушную яму и внутренности при этом полезут к самому горлу? И ведь денег не вернули, что самое противное. Угораздило же связаться с такой нюней, да еще приволочь ее в Анды! Хотя без ее испанского ему пришлось бы туго, ходил бы за жадными гидами как приклеенный…
Алекс сделал несколько глубоких вздохов и почувствовал раскаяние. Как могло случиться, что он довел свою девушку до слез? Он уже хотел развернуться, чтобы бежать в гостиницу, чтобы утешить Лельку, но заставил себя идти дальше. Мужчина он или нет, в конце концов? Другой бы на его месте, пожалуй, не только прикрикнул бы на подругу, но и… Алекс содрогнулся от мысли, что кто-то в состоянии поднять руку на женщину. Однако возвращаться он все же не стал, решив потренировать характер.
Городишко готовился встретить вечер. Идеально белые стены, камни для которых добывались в каком- то местном карьере, уже слегка порозовели, а воздух был не так горяч, как часом раньше, когда Лелька с Алексом приехали сюда на автобусе от аэродрома. Местные жители и туристы все разом оказались на улицах, чтобы разбрестись по ресторанчикам – и Алекс вместе с ними. Если бы Лелька не захандрила, они бы неплохо смотрелись в этой толпе. Богатая парочка из снежной России…
Посреди зимы Алекс поделился с отцом идеей ознакомиться с южноамериканским «рынком». Как обычно, отец ничего не возразил, только спросил с беззлобной усмешкой:
– Да какой там рынок? Кокаина, что ли?
На самом деле Алекс почувствовал, что маркетинг, а особенно учебники по нему, начинают его угнетать. Что плохого в том, чтобы прокатиться с подругой куда-нибудь в Южное полушарие, отдохнуть от московской вони и мерзкой химии на тротуарах?
Отец еще не потерял надежды увидеть Алексея в качестве сотрудника своей компании. Впрочем, сейчас он с куда большим желанием обхаживал младшего сына, пятнадцатилетнего Игоря, и нарадоваться не мог на его успехи в элитной экономической школе. Так или иначе, на следующий день золотая «виза» Алекса «потяжелела» на десять тысяч долларов.
После таких внезапных путешествий у Алекса почти всегда появлялись свежие идеи по поводу его призвания в жизни. Правда, спустя недолгий период увлечения новой отраслью человеческого знания он всегда возвращался к тому же, от чего ушел… Зато с новыми силами.
Взяв себя в руки, Алекс постарался выбросить из головы Москву и Лельку и зашагал в длинной тени придорожных деревьев. Под рубашку стал проскальзывать холодный воздух с гор, и он поежился. Надо бы нырнуть в какой-нибудь кабачок пошумнее и отвлечься. Чая из коки хлебнуть, пива… А потом наконец сходить за Лелькой и позвать ее, пока совсем не обиделась, на прогулку.
Улица уперлась в крошечную площадь, по всему периметру усеянную зазывными вывесками на испанском и английском. Была бы Лелька под рукой, быстро бы все перевела, все эти дос пассосы. Отовсюду летела местная и «этническая» музыка.
Внезапно рядом с Алексом возникла симпатичная девица в ярком индейском платье, с цветком за ухом, и стала что-то лопотать на испанском. А может, на кечуа, не разберешь.
– Ладно, пошли выпьем, – кивнул он. – Только без фокусов! И я не угощаю, понятно?
Девица как будто поняла его и повернулась, потом поманила пальцем за собой и повела в сторону ближайшего подвальчика. Никакого подвоха Алекс не опасался – во-первых, почти все деньги у него хранились на карте, а во-вторых, здоровьем его бог не обидел, и в случае чего он мог легко накостылять какому-нибудь настырному индейцу. Да какие тут грабители, в этом сонном туристическом царстве? В этакой дыре приезжие останавливаются в лучшем случае на ночь, чтобы утром свалить в Куско или еще куда.
Они спустились по щербатым ступенькам на пару метров и оказались ниже тротуара. Когда Алекс вошел вслед за провожатой в узкий, словно глаз китайца, и низкий коридор, он подумал, что не стоило соглашаться идти за первой же встречной индианкой. Мало ли что у нее на уме. А вдруг это проститутка? Он уже собрался незаметно отступить, как девица словно услышала его мысли и ухватила за рукав. И добавила что-то убедительное и непонятное, да так искренне, что Алекс решил пока задержаться.
– Чего тебе? – спросил он. – Это кафешка или что? Где стойка и бармен? Ты куда меня затащила?
Но девушка молча потянула его за собой.
Алекс быстро понял, что угодил не совсем туда, куда ожидал, – слишком уж мрачным и темным был ход. Ни тебе постеров по стенам, ни яркого света, ни музыки со стороны зала. Хотя нет, музыка была, но только совсем непривычная, дикая, что ли. Аранжировка явно хромала, а инструменты порой фальшивили.
Тем не менее Алекс догадался, что пришел не на стрелку с преступниками и не в наркопритон, а на некое местное таинство, и даже обрадовался. Будет о чем вспомнить в Москве – принял, мол, участие в редкостном и запрещенном ритуале. Натурально погрузился во времена инков, словом.
Он смело вошел в низкое помещение, неожиданно ярко освещенное. Но не нормальными лампами, а факелами. От них воняло так, что в глазах у Алекса моментально защипало, отчего ему не сразу удалось разглядеть, куда он, собственно, попал.
А посмотреть было на что. По стенам в изобилии висели причудливые глиняные физиономии, смахивающие на посмертные маски цирковых уродцев. Между ними свисали вязаные «вымпелы», изображавшие стилизованных животных – пуму, кондора, змею и тому подобных. Любопытным оказался и контингент посетителей. Все они в свободных позах развалились кто где сумел. Непонятно было, то ли это туристы, то ли местные жители. В сознании, похоже, находился только один. Он покачивался, сидя на циновке, и что-то мычал с пустыми глазами, в которых отблескивало пламя факела. Так что «сознание» его, пожалуй, было относительным.
В углу пристроился музыкант. Именно он извлекал из флейты, или что там у него было, те самые заунывные звуки. Здесь от них почему-то становилось жутковато.
Но сильнее всего Алекса поразила ужасного вида старуха, очевидно заправлявшая всем этим «таинством». Она склонилась над пузатым котелком, подвешенным над открытым огнем в центре подвальчика, и чуть не погрузила в его содержимое длинный, словно у Буратино, нос. На нового гостя она не обратила внимания.
– Эй, что тут происходит? – насупился Алекс. – Где бар и чича?
Его провожатая бросила невнятное слово, силком усадила новичка на свободный коврик с вышитой на нем страшной рожей и упорхнула к старухе. Та подняла голову от котелка, и Алекс чуть не вскочил, чтобы метнуться к выходу. Однако ноги отказались его слушаться. «Баба-яга!» – мелькнула у него мысль. К счастью, котел у нее выглядел не таким крупным, чтобы вместить человека, да и печи с противнем тут не имелось.
Физиономию «яги» покрывали бурые струпья или бородавки, а кожа ее была так морщиниста, что в складках наверняка слежалась вековая пыль. Она прошамкала что-то почти беззвучно. Девушка кивнула и принесла от стены пару поленьев и пустую чашу. Древесина полетела в огонь, вспыхнувшее пламя сделало морщины бабки еще резче. Она взяла чашу и зачерпнула из котелка, протянула помощнице и уставилась на Алекса из-под лохматых седых бровей.
– Лучше пива, – услышал он чьи-то слова и вздрогнул. Казалось, это выступил музыкант, на минуту
