Леха Никонов
Галлюцинации
Мы шли полжизни и молчали
Мы шли полжизни и молчали,
нас окружал кровавый мрак,
над нами вороны кричали,
перебивая лай собак.
Я проклинал себя и силу,
что заставляла нас идти,
мы видели одни могилы
на нашем правильном пути.
Вот так кончаются стихи,
любовь, надежды, ожидания,
все телефонные звонки
и наши оправдания.
Какое дело мне до этого?
Я шёл за ним и думал вслух,
- Одежда этого поэта
Как будто со старухи снята.
- Ладно,
Веди меня в свой дыр, бул, щил
среди помоек и могил,
я должен знать, что ждёт нас всех -
ответом был ехидный смех.
Пространство сжалось, я увидел,
как через мутное стекло
лицо ужасного правителя,
что правил той страной,
в которой я родился и любил.
В его глазах торчали гвозди
... среди помоек и могил...
А ведь когда-то на портретах
во всех правительственных кабинетах
смотрело это же лицо!
И что теперь?
К чему ему былая слава?
Он весь трясётся
и кровавых
слёз ему не прекратить.
Он что, рассчитывал прожить
всю вечность,
играя жизнью миллионов?
Теперь он получил за всё.
Нас тоже вряд ли кто-то вознесёт
на небеса - подумал я.
В проклятой бездне бытия,
где время превратилось в круг
и вырывается из рук.
А он всё продолжал кривляться,
- Ведь ты его узнал? Ну-ну.
Ещё бы, ты же издевался
над ним почти на всю страну.
Доволен? - я проснулся. Утро.
Подушка. Наволочка. Книги.
Мы поступили очень мудро,
что не пошли вчера на митинг.
06.06. - 05.08.
Я вылез из ямы метро больной
Я вылез из ямы метро больной,
в передозе, совсем один,
словно утопленник, всплывающий весной
между расколотых льдин.
Уличный морг притворялся живым -
каждый шагал со своей особенностью,
но если посмотреть с большой высоты -
все они двигались с одинаковой скоростью.
О, умение приспособиться!
Горе не сводит их с ума -
они идут с одинаковой скоростью
в такие же одинаковые дома.
21.45.02.07.06.
Лучший стимул для творчества
Лучший стимул для творчества,
конечно же, одиночество,
но в этот раз мы с пацанами
курили дурь и увидали в окне напротив
голую девку, которая
тёрла волосы полотенцем,
потом ей захотелось одеться,
мы кинули стул в окно -
стёкла полетели вниз, а эта голая блядь,
высунув голову на улицу, вся в крови, начала блевать.
Дальше был ветер и гололёд
они окружали медного всадника
вместе с нами,
а он всё пялился на облака
