полную свободу действий в просторной комнате на третьем этаже, где, в обществе нескольких чертежных досок, рейсшин, циркулей с весьма неподатливыми ножками и двух или трех сверстников, он совершенствовался в науках года три, а то и больше, соответственно условиям контракта, производя съемку содсберийского собора со всех возможных точек Зрения, а также строя в воздухе множество замков, парламентов и других общественных зданий. Быть может, нигде на земном шаре не возводилось столько пышных построек этого рода, сколько здесь, под присмотром мистера Пекснифа, и если бы хоть одна двадцатая доля тех церквей, какие строились в этой самой комнате (с одной из девиц Пексниф в роли невесты и юным архитектором в роли жениха), была действительно принята парламентской комиссией, то по крайней мере в течение пяти столетий не понадобилось бы больше строить церквей.
- Даже и в земных благах, которыми мы сейчас насладились, - произнес мистер Пексниф, покончив с едой и обводя взглядом стол, - даже в сливках, сахаре, чае, хлебе, яичнице...
- С ветчиной, - подсказала негромко Чарити.
- Да, с ветчиной, - подхватил мистер Пексниф, - даже и в них заключается своя мораль. Смотрите, как быстро они исчезают! Всякое удовольствие преходяще. Даже еде мы не можем предаваться слишком долго. Если мы пьем много чая - нам грозит водянка, если пьем много виски - мы пьяны. Какая это утешительная мысль!
- Не говорите, что мы пьяны, папа, - остановила его старшая мисс Пексниф.
- Когда я говорю мы, душа моя, - возразил ей отец, - я подразумеваю человечество вообще, род человеческий, взятый в целом, а не кого-либо в отдельности. Мораль не знает намеков на личности, душа моя. Даже вот такая штука, - продолжал мистер Пекениф, приставив указательный палец левой руки к макушке, залепленной оберточной бумагой, - хотя это только небольшая плешь случайного происхождения, - напоминает нам, что мы всего-навсего... - он хотел было сказать 'черви', но, вспомнив, что черви не отличаются густотой волос, закончил: - ...бренная плоть.
- И это, - воскликнул мистер Пексниф после паузы, во время которой он, по-видимому без особого успеха, искал новой темы для поучения, - и это также весьма утешительно. Мерси, дорогая моя, помешай в камине и выгреби золу.
Младшая мисс Пексниф послушно принялась мешать в камине, потом снова уселась на скамеечку и, положив на отцовское колено руку, прильнула к ней румяной щекой. Мисс Чарити придвинула стул поближе к огню, готовясь к беседе, и устремила взор на отца.
- Да, - произнес мистер Пексниф после краткого молчания, во время которого он, безмолвно улыбаясь и покачивая головой, глядел в камин, - мне опять посчастливилось достигнуть своей цели. У нас в доме в самом скором времени появится новый жилец.
- Молодой человек, папа? - спросила Чарити.
- Да, молодой, - ответил мистер Пексниф. - Ему представляется редкая возможность соединить все преимущества наилучшего для архитектора практического образования с семейным уютом и постоянным общением с лицами, которые, как бы ни были ограничены их способности и скромна их сфера, тем не менее вполне сознают свою моральную ответственность.
- Ах, папа! - воскликнула Мерси, лукаво грозя ему пальчиком. Точь-в-точь объявление!
- Веселая... веселая певунья! - сказал мистер Пексниф.
Тут кстати будет заметить по поводу того, что мистер Пексниф назвал свою дочку 'певуньей', что у нее совсем не было голоса, но что мистер Пексниф имел привычку ввертывать в разговор любое слово, какое только попадалось на язык, не особенно заботясь о его значении, лишь бы оно было звучно и хорошо закругляло фразу. И делал он это так уверенно и с таким внушительным видом, что своим красноречием нередко ставил в тупик первейших умников, так что те только глазами хлопали.
Враги мистера Пекснифа утверждали, кстати сказать, будто он во всем полагался на силу пустопорожних фраз и форм и что в этом заключалась сущность его характера.
- Он хорош собой, папа? - спросила младшая дочь.
- Глупышка Мерри! - сказала старшая: - 'Мерри' употреблялось ласкательно вместо 'Мерси'. - Скажите лучше, сколько он будет платить?
- Ах, боже мой, Черри! - воскликнула мисс Мерси, всплескивая руками и самым обворожительным образом хихикая. - Какая же ты корыстная! Хитрая, расчетливая, гадкая девчонка!
Совершенно очаровательная сцена во вкусе века пасторалей: обе мисс Пексниф сначала слегка отшлепали друг друга, а после того бросились обниматься, проявив при этом всю противоположность своих натур.
- Он, кажется, недурен собой, - произнес мистер Пексниф с расстановкой и очень внятно, - довольно- таки недурен. Не могу сказать, чтобы я ожидал от него немедленной уплаты денег.
Хотя обе сестры были совсем разные, но. при этих словах они одинаково широко раскрыли глаза и посмотрели на папашу таким удивленным взглядом, будто они в самом деле только и думали, что о презренной пользе.
- Ну, и что же из этого! - говорил мистер Пексниф, по-прежнему улыбаясь огню в камине. - Надеюсь, есть еще на свете бескорыстие? Не все же мы в разных лагерях - одни обидчики, а другие обиженные. Есть среди нас и такие, которые оказываются посередине, подают помощь тем, кому она нужна, и не примыкают ни к одной из сторон. А - гм?
В этой филантропической окрошке скрывался все же некий смысл, успокоивший сестер. Они обменялись взглядами и повеселели.
- Ну, к чему постоянно рассчитывать, строить какие-то планы, заглядывать в будущее, - говорил мистер Пексниф, улыбаясь все шире и глядя на огонь с таким выражением, словно это с ним он вел шутливую беседу. - Мне противны все эти хитрости. Если мы склонны быть добрыми и великодушными, смело дадим себе волю, хотя бы это принесло нам убыток вместо прибыли. А, Чарити?
Впервые подняв глаза после того, как он начал размышлять вслух, и увидев, что обе дочери улыбаются ему, мистер Пексниф подарил их таким игривым взглядом, что младшая, получив это поощрение, тут же перепорхнула к нему на колени, обняла его за шею своими прелестными ручками и поцеловала раз двадцать подряд. Во все время этой трогательной сцены она смеялась так заразительно, что к ее необузданной веселости присоединилась даже степенная и благоразумная Черри.
- Ну, будет, будет, - сказал мистер Пексниф и, слегка отстранив младшую дочь, пригладил пальцами волосы и снова принял достойное выражение лица. Что за безрассудство! Остережемся смеяться без причины, чтобы после нам не плакать. Какие у нас дома новости со вчерашнего дня? Надеюсь, Джон Уэстлок уехал?
- В том-то и дело, что нет, - сказала Чарити.
- Почему же нет? - вопросил отец. - Срок ему вышел еще вчера. И вещи его уложены, я знаю; я сам видел утром, что его сундук стоит в прихожей.
- Вчера он ночевал в 'Драконе', - отвечала молодая девушка, - и пригласил мистера Пинча отобедать с ним. Вечер они провели вместе, и мистер Пинч до самой поздней ночи не являлся домой.
- А когда я встретила его утром на лестнице, папа, - вмешалась Мерси с обычной своей живостью, - господи, до чего он был страшный! Цвет лица просто необыкновенный какой-то, глаза тусклые, как у вареного судака, голова, должно быть, трещит ужасно, я это сразу заметила, а от самого несет бог знает как, ну просто до невозможности, - тут молодая особа содрогнулась, пуншем и табаком.
- Мне кажется, - произнес мистер Пексниф с привычной для него мягкостью, но в то же время с видом жертвы, безропотно сносящей обиду, - мне кажется, мистер Пинч напрасно выбрал себе в товарищи такого человека, который в завершение долголетнего знакомства пытался, как ему известно, оскорбить мои чувства. Я не вполне уверен, что это любезно со стороны мистера Пинча. Я не вполне уверен, что это тактично со стороны мистера Пинча.
Я пойду дальше и скажу, что не вполне уверен, есть ли тут самая обыкновенная благодарность со стороны мистера Пинча.
- Но чего же можно ожидать от мистера Пинча, - воскликнула Чарити, делая такое сильное и презрительное ударение на фамилии, что, казалось, она с величайшим наслаждением ущипнула бы прямо за ляжку этого джентльмена, если бы разыгрывала шараду *.
- Да, да, - возразил ее отец, кротко поднимая руку. - легко нам говорить 'чего мы можем ожидать от мистера Пинча', но ведь мистер Пинч наш ближний, душа моя; это единица в общем итоге человечества,
