но чаще говорила сама. Вот как это происходило.
– Я видела портфолио Ильзы, это омерзительно! Она везде голая, на всех фотографиях. Мы представляем модели одежды, а не голых девиц. Вам стоит подыскать фото, на которых она в джинсах или хотя бы в шортах. В противном случае ее место в «Плейбое»! Но если увижу ее в «Плейбое», у вас будет масса неприятностей!
Или, например, так:
– О, вы считаете, Саша слишком дорого стоит? Версаче так не думает. По-моему, в нынешнее время даже за фотографии обезьян дороже платят. Вы тоже полагаете, что фото шимпанзе стоит больше, чем красивая девушка? Повешу ее снимок на стенку. Она хорошо получилась. Ее мать моя подружка.
А вот еще:
– Хотите совет? Почему бы вам не пойти домой и не лечь поспать? Может, тогда вы начнете работать, а не только ждать, когда вам дадут деньги. Меня не удивляет, что вам ни черта не платят. Советую также поспать в одиночестве, чтобы получше отдохнуть, а то в двадцать два выглядите на все сорок.
И еще:
– Что вы хотите сказать, заявляя, будто не можете себе этого позволить? Я читаю «Уолл-стрит джорнал», с которого ваш босс получил двадцать миллионов долларов прибыли за истекший год и больше половины потратил черт знает на что, и вот что я вам скажу: если бы вы больше платили моделям и меньше всяким кретинам, дела бы у вас шли куда успешнее.
Она смеялась, критиковала, запугивала, ворчала, рявкала и раздувалась, как боевой петух. Она позволяла себе отпускать грязные шутки в адрес арт-директоров, умела поддержать разговор на японском, не морщась, запивала свой сандвич двойной порцией водки, вела приватные переговоры по телефону и наконец, повернувшись ко мне и словно вспомнив о моем присутствии, сообщила:
– Ну, теперь можешь передохнуть и пообедать.
Если Мисс Роттвейлер считала необходимым обратить мое внимание на то, что она говорила, или на то, как это делалось, то взмахивала рукой в мою сторону или кивала на телефон. Хелен использовала все имеющиеся в ее арсенале средства воздействия, чтобы убедить людей делать то, что ей нужно. Она картинно прижимала руку ко лбу и закатывала глаза, когда хотела показать свое презрительное возмущение. Наблюдать за ней было не только интересно, но и очень поучительно. У нее были все профессиональные навыки людей, привыкших выступать на публике и манипулировать слушателями, навыки, столь свойственные ведущим телешоу.
Около трех часов дня она опять оглянулась в мою сторону и снова так, точно впервые заметила мое присутствие, бросила:
– Ну что, усвоил?
– Что?
Она не скрывала удивления.
– Как надо вести себя, конечно! Что же еще? Понял, что я делаю?
– Ну да…
– Отлично! Остальное не важно, главное – ухватить самые общие моменты. – И вдруг она нахмурилась, глядя на меня, и крикнула: – Ступай! Машина ждет!
Вне сомнения, Мисс лишь сделала вид, что довольна моим свитером цвета хаки, потому что сразу после обеда повезла меня в магазин и полностью обновила мой гардероб, что казалось мне поначалу просто невозможным, учитывая мой нестандартный размер. Но я ошибся. Она провезла меня по бутикам Барни, Агнес Би, Эй Пи Эс и многим другим и с необычайной ловкостью отобрала несколько вещей, которые были сшиты словно специально для меня, так, что я мог начать носить их немедленно, даже не переделывая в ателье. За какой-нибудь час с лишним я был одет с головы до ног и обзавелся столькими вещами, сколько у меня никогда еще не имелось в шкафу.
– Вот теперь ты похож на кинозвезду, – произнесла она с удовлетворением. – Хорош!
Я не мог не согласиться с тем, что выглядел лучше, чем в своей привычной одежде, но зато теперь я мало чем отличался от любого рослого парня-портье из отеля «Роялтон».
Я собрался было произнести слова благодарности за ее заботу о моем внешнем виде, но Мисс резко оборвала меня:
– Не волнуйся, ты все отработаешь. – Она выглядела довольной, но все, же уставшей. – Все, сил моих больше нет, Тито тебя подбросит куда скажешь.
Меня охватило некоторое смущение.
– А что я теперь должен делать?
– Иди куда хочешь.
– Нет, я имею в виду завтра. Вы хотите, чтобы я завтра опять сидел и наблюдал весь день?
Она рассмеялась и похлопала меня по руке. Было немного больно, поскольку ее массивные кольца с бриллиантами ударили по моим костяшкам.
– Нет, завтра ты получишь новые распоряжения. Но наблюдать тебе все равно придется. Я хочу, чтобы ты знал все детали моей работы. Ты должен знать, что делать в любой ситуации. И научиться работать головой. Это все, что требуется. Завтра увидишь еще несколько моих «я».
– Несколько других?
– Именно. Приходится каждый день быть разной. Ты должен это понимать и ясно представлять, как себя вести.
– Но какой смысл? Я наблюдаю за вами, да, но из того, что вижу, все равно не могу составить представление о специфике вашего бизнеса.
– А никакого представления и не нужно. Следуй интуиции. Ты кое-что знаешь о девушках и очень много о спорте. Этого достаточно. Если хочешь что-то спросить, спрашивай. Ты можешь ошибаться, я прощаю. – Я рассмеялся и покачал головой. Роттвейлер сжала пальцами мое запястье, словно собиралась послушать пульс, и добавила: – Ты быстро освоишься… Поймешь, что агентство – то же самое, что твоя спортивная команда. Отработка стратегии, тренировки, план игры… – Я все еще смеялся, но она вдруг нахмурилась: – Думаешь, я шучу? Ничего подобного.
Я знал, что Мисс не шутила. Мне почему-то вспомнилась наша преподавательница старших классов Уине Ломбарди. С неизменной блинообразной шляпой на голове и очками в роговой оправе на носу.
Я помнил ее слова и даже мог их процитировать. «Счет очков не имеет значения. Это развлечение для болельщиков. Ты должен думать только о том, кто тебя опережает, должен победить его».
Да, эта фраза самым удачным образом описывала суть бизнес-политики Роттвейлер. Она ни за что не смирилась бы с ролью второго плана. Считать очки не в ее правилах, Мисс интересовал только конечный результат – победа над противником, будь то клиент или корпорация. О чем бы ни шла речь – о рекламе новой модели «форда» или о девушке, которая нанималась на работу, – Роттвейлер стремилась обеспечить первое место своему агентству и в соответствии с брэндом своей фирмы жаждала всегда и во всем чувствовать свое превосходство. Идея эта хоть и великая, но все же глупая, и мне поначалу трудно было с ней примириться.
– Мы команда, Чарли, – повторяла Хелен.
Агентство и, правда походило на большую сплоченную команду, со всеми достоинствами и недостатками, отсюда вытекающими. В Йеле у нас команда состояла из пятнадцати человек, плюс мы имели сто пятнадцать членов ассоциации в запасе. На самом деле настоящих игроков было не больше пяти в баскетболе и одиннадцати приличных футболистов. Но мы старались удержать всех, кого могли, поскольку люди часто получали травмы, и нужно было находить им замену.
Именно по той же причине агентство «Мейджор моделз» держало такое огромное количество моделей – больше трехсот женщин и ста мужчин. Некоторые из них тоже иногда оказывались недееспособны. Например, из-за полученных на предыдущих съемках солнечных ожогов. Другие попадали в больницу с алкогольным отравлением, третьи теряли работоспособность из-за передозировки наркотиков. Но бывало и такое, что у кого-нибудь не выдерживало сердце. Кому-то не везло из-за катания на скейте – перелом ноги или руки, кто– то получал синяки и ушибы при посещении рок-концертов. Были и те, кто набирал лишний вес, и тогда их просто исключали из команды. Кое-кто выбывал по причине возраста и старения… Карьера моделей длится недолго, она еще краткосрочное, чем карьера спортсменов. Труд этот крайне изнурительный. Как ни странно, но девушки, достигавшие моего возраста, уже считались кандидатками на
