лифтом из гаража прямо к квартире, и там он будет отсиживаться с деньгами, пока все не успокоится. Фил занимал в предместье домик с гаражом. Здесь он переложит деньги в специально устроенный фургон и дня через три-четыре спокойно пересечет границу. Бенни последует его примеру, и ровно через шесть дней мы все встречаемся в Женеве у входа в Швейцарский кантональный банк. Чтобы сделать небольшие вложения… Как это мы делаем регулярно уже три года.
Начинал я с того, что работал вдвоем с Бенни, с которым познакомился весьма курьезным образом, как-то ночью я вышел из казино, набитый деньгами, и ко мне обратилась молодая элегантная женщина с грудным голосом, одетая в просторное манто с капюшоном, который оставлял в тени ее лицо. В ее машине, красном «порше», который стоял чуть дальше, что-то сломалось. Не могу ли я подвезти ее? Я с готовностью согласился. По тем чертам, которые мне удалось увидеть, я представил себе тонкое, классического очерка лицо. Только что я совершенно законно заработал изрядную пачку купюрок, и у меня было желание развлечься.
Мы проехали километра три, повернули на пустынную загородную дорогу, и тут дама вытащила из своей сумочки автоматический пистолет весьма солидного размера и приказала мне остановиться. Я подчинился, не столько испуганный, сколько заинтригованный. Затем она предложила мне отдать ей мой бумажник, что я и сделал, поджидая возможности овладеть ситуацией. Таковая возможность мне представилась, когда эта особа открывала дверцу, чтобы пересесть в автомобиль, который я заметил в тени деревьев.
Я бросился, резко рванул ее за запястье. Она выстрелила, но пуля полетела куда-то в заросли, и мы оба покатились по земле. К моему величайшему изумлению, у нее оказался стальной кулак, и я неожиданно получил прямой в челюсть, отправивший меня в нокдаун; при этом я услышал серию английских ругательств, произнесенных явно мужским голосом.
Разъяренный и ошеломленный, я вскочил на ноги в самое время, чтобы увидеть, как моя незнакомка в рваных чулках, всклокоченном парике и с накладным бюстом, сбившимся на живот, ползает на четвереньках и шарит в траве в поисках своего пистолета. Я расхохотался. Бенни — а это был он — недоумевающе взглянул на меня, но через секунду тоже разразился смехом. Спустя два часа мы уже были закадычными друзьями и спланировали наше первое дело. Тогда же я узнал, что он сделал своей специальностью переодевания, отчего в картотеках легавых происходила полная неразбериха.
Впоследствии Бенни откопал Фила, а Фил в прошлом году привел к нам Макса. Дела шли прекрасно, и оснований жаловаться у меня не было. Ну и притом чувство, что каждый раз ты играешь ва-банк, давало мне ощущение полноты жизни, без которого мне обойтись так же трудно, как наркоману без наркотика. Мне необходима опасность, чтобы чувствовать, что я живу, потому что, как говорит Ланцманн, мое несчастное детство внедрило в меня убежденность страшной шаткости существования и извращенный вкус к опасностям. Я потряс головой, чтобы прогнать эти мысли и вернуться к реальности. Улица была полна прохожих, идущих по своим делам, однако способных в мгновение ока превратиться в безжалостную орду.
Я неторопливо шел по улице, поглядывая без особого интереса на витрины магазинов: не следует привлекать к себе внимание. Мой самолет отлетает в час тридцать. Перед моими глазами по-прежнему стоял образ женщины в красном, двойника Марты. Я опять встряхнул головой. Очень сильное сходство, только и всего, но из-за секундного замешательства я чуть было все не пустил псу под хвост! И тут я вспомнил Адольфа, как вопросительно он смотрел на меня, когда я ринулся бежать. Бедный пес! Должно быть, сейчас он носится кругами по площади, ожидая, когда мы вернемся. Надеюсь, какая-нибудь добрая душа возьмет его к себе. Он заслуживает лучшего, чем служить носильщиком бомб в шайке закоренелых громил в критическом возрасте. Ну а если ему немножко повезет и он понравится фараонам, то, вполне возможно, завершит свою карьеру полицейской собакой. Я все еще думал о нем, когда вновь испытал потрясение того же свойства, как если бы стальной кулак со всего размаху врезал мне по физиономии.
Метрах в двадцати двойник Марты в бордовом костюме от Шанель, с длинными рыжими волосами, развевающимися на ветру, изящно ступала ножками в черных лодочках по плитам тротуара. Сердце у меня бешено заколотилось. Мимо нас с воем сирен промчались три полицейские машины. Я хотел крикнуть: «Марта!» — но что-то меня удержало. Услышав сирены, она обернулась, и я отчетливо увидел ее лицо. Это была Марта, никакого сомнения! Марта никогда не говорила мне о сестре-двойняшке. Я устремился прямиком к ней, внезапно решив выяснить все до конца. Она остановилась перед белым «вольво» с немецким номером, и водитель, пожилой, насколько я мог видеть, мужчина, открыл перед ней дверцу и при этом быстро осмотрелся вокруг. Он увидел меня и моргнул, но без какого-либо особого выражения на лице. Марта села в машину. Я кинулся к ним наперерез через улицу, вызвав концерт автомобильных гудков. Я орал:
— Марта!
Мой голос утонул в шуме уличного движения. Владелец «вольво» рванул с места, когда я уже почти подбежал к ним. Машина умчалась, и я, тяжело дыша, остановился. Молодой легавый, весь усыпанный веснушками, внимательно посмотрел на меня. В черепушке у меня мигом зазвенел сигнал «опасность», и я демонстративно встал, вытирая лоб шелковым носовым платком, с разочарованным видом человека, который увидел, как у него из-под носа укатили его лучшие друзья. Легавый отвернулся, его внимание привлекла машина, припаркованная на тротуаре.
Руки у меня ходили ходуном. Мне необходимо что-нибудь выпить. Я взглянул на часы. Времени нету. Телефонная кабинка на углу… Я ринулся к ней, перетряхивая карманы в поисках монет. Я с трудом засовывал монеты в щель автомата и одновременно набирал номер нашей виллы. Пять длинных гудков. Щелчок. Я не поверил себе, и тем не менее это был хрипловатый голос Марты.
— Алло!
— Марта, у тебя все в порядке?
— Да. А почему ты спрашиваешь? Жорж, что с тобой, у тебя что-то приключилось?
— Я не могу объяснить по телефону, это просто невероятно, такое сходство…
— Жорж, у тебя действительно все нормально? Ты что, выпил? Где ты?
Сигнал «опасность» все-таки in extremis2 щелкнул у меня в мозгу.
— В пабе. Я тут увидел женщину, которая до такой степени похожа на тебя, но только она рыжая, понимаешь, и…
— Жорж, я выскочила из-под душа!
— Ой, извини меня! Значит, до вечера.
— Я заказала столик в «Эдельвейсе». Ты не против?
— Очень хорошо.
— Тогда чао, дорогой.
Марта повесила трубку.
Я терял драгоценное время. Надо было добираться до вокзала, и на такси было бы быстрее, но лучше как можно меньше обращать на себя внимание. Марта не могла обладать даром вездесущности, разве только если она не была человеческим существом. Но год совместной жизни самым приятным образом доказал мне, что она во всех отношениях человек, и более того — женщина. А вот я свихнулся. Вдруг я осознал, что я весь в поту. И не только потому, что иду быстрым шагом. Причина в том, что я пребывал в полнейшей растерянности. Я двигался как сомнамбула, и шум окружающей толпы казался мне далеким- далеким.
Перед Центральным вокзалом было полно полицейских патрулей с собаками. Я опять подумал про Адольфа. У меня вежливо спросили документы, потом дали знак проходить. Честно говоря, я удивился, почему мое покрытое потом лицо не насторожило легавых. Однако отражение, которое я походя увидел в одном из зеркал в вестибюле, было таким же, как всегда: спешащий деловой человек средних лет в элегантном костюме и с хорошей прической.
Я торопился. Торопился смыться из Брюсселя, а главное, вернуться домой и de visu3 убедиться, что я действительно спятил.
Неподвижно, хотя ноги у меня дрожали, я стоял на перроне и ловил гул поезда, который, казалось, никогда не придет. Но, само собой, скоростное метро работает точно по расписанию. Никогда еще не было, чтобы поезд опоздал больше чем на минуту. И это было столь же удручающе, как все, что с победительным видом бросает вам в лицо доказательства своей пунктуальности. Мне смутно почудилось, что я где-то уже
