«Корзиной воду не вычерпаешь. Я понял», – вздохнул он.
– Благодарю вас за напутствие. Не беспокойтесь, я найду дорогу.
Он взялся уже было за ручку двери, когда она добавила:
– Он называл себя Джими. Это мне Шарлотта рассказала. Ее мать все время говорила о Джими. Счастливо, господин детектив.
Он закрыл за собой дверь и покачал головой. Милейшая дама. Теперь ему оставалось только где-то отрыть мадемуазель Мартинес, которая в 1976 году была социальным работником. Направление: Центр социальной помощи и всякие административные хлопоты, то есть семьдесят пять процентов его работы.
Джими… Джими. В те времена этих Джими было как собак нерезаных, так же, впрочем, как и Бобов. У первых имелись взлохмаченные нечесаные шевелюры метр в диаметре и привязанные к шее гитары, у вторых антильские косички, тоже метр длиной, и привязанные к шее гитары. Все называли себя Джими или Бобом. Это было все же лучше, чем Туссен, Родриг или Дагобер, когда все девицы валялись на полу, слушая двойной альбом Вудстока[8]. Итак, будем искать Джими…
Прежде чем добраться до места назначения, Дату пришлось полчаса потеть в такси. Табличка на трех языках сообщала публике часы работы. Ему оставалось переждать два пива, один сандвич и три сигареты, спрятавшись под тентом, который из-за количества дырок больше походил на дуршлаг. Хозяин лавчонки слушал местную музыку, подпевая вполголоса. Местное пиво, дьяблес, имело острый привкус, и Даг пил его мелкими глотками, вновь погрузившись в воспоминания о бурной эпохе всех этих Джими и Бобов, когда наркотический кайф длился несколько дней подряд, и ради того, чтобы заполучить косячок, юные девицы заставляли вас поверить, будто вы – пуп земли и особа, вокруг которой вертится мир.
На бескрайних пляжах Сент-Мари он тоже познакомился с одной «метро», как называли французы жителей метрополии. Но у нее не было ни богатства, ни мужа. Зато она годилась для чего угодно, и звали ее Франсуаза. Он не стал ей признаваться, что только что завербовался в морской флот, это было бы плохо воспринято в то время, он предпочел путешествовать налегке. Франсуаза… Он почувствовал легкий озноб, предвещающий приступ тоски по прошлому, и посмотрел на часы. Ура, в последнюю минуту он оказался спасен: пора. Направление: учреждение с кондиционерами.
Кондиционеров оказалось даже слишком много. Им следовало бы раздавать куртки при входе. Ему казалось, что он медленно покрывается ледяной коркой, в то время как девица в приемной, белая, с красными пятнами на лице, притворялась, будто слушает его, пялясь кроткими, безразличными глазами. Он наклонился вперед.
– Послушайте, вы не могли бы позвать управляющего? Это позволило бы нам выиграть время, а то я скоро превращусь в айсберг.
– Господин Бэкер занят.
– А вы не можете позвонить ему по этой штуке, а?
Она смущенно заерзала на стуле.
– Его нельзя беспокоить.
Понятно, кофе пьет. Или сидит в сортире, или скачет на своей секретарше.
– Когда можно будет его увидеть?
– Нужно договориться о встрече.
– Именно. А что, по-вашему, означает: «Когда можно будет его увидеть?»
– Нужно договориться о встрече.
Черт побери! Ему попался исключительный экземпляр клинической идиотки. Он ломал голову, как ему выпутаться из этой ситуации, когда какой-то толстый тип, втиснутый в рубашку, такую же белую, как его отвислые щеки, нервной припрыжкой вошел в холл.
– Господин Бэкер! – заголосила девица с выражением потерпевшей кораблекрушение, наконец-то заметившей какое-то судно.
– Что? Я спешу! – изрыгнул толстяк, вытирая платком потный лоб.
– Тут один месье, он хочет договориться с вами о встрече.
Бэкер прошелся по Дагу взглядом, который очень хотел сделать резким и колким, но, похоже, он как следует наклюкался пунша.
– Чего ему от меня надо? – пробормотал он.
– Детективное агентство «Мак-Грегор», – ответил Даг, поспешно вытаскивая и показывая свою карточку. – Я бы хотел получить информацию об одной из ваших служащих.
– Сейчас?
– Почему бы и нет? Я займу у вас всего несколько минут.
Явно успокоенный последним заявлением, Бэкер сделал Дагу знак следовать за ним и ловко лавировал впереди до самого своего кабинета.
– … дите, Мак-Грегор.
Даг не стал его разочаровывать и погружаться в долгие бесполезные объяснения. Бэкер рухнул в кресло, которое явно привыкло к такому обхождению, и посмотрел Дагу прямо в глаза, затем перегнулся через стол и прошептал:
– Вам не кажется, что кондиционер слабоват?
– Как промышленная криогенная установка – пожалуй, а если просто хочется замерзнуть, так в самый раз.
Бэкер какое-то время переваривал это здравое суждение, затем на всякий случай решил с ним согласиться:
– Да, да… Так что? Что вы расследуете?
– Я разыскиваю мадемуазель Мартинес, которая работала здесь в тысяча девятьсот семьдесят шестом году.
– А, понятно. Посмотрим картотеку.
Он нажал на какую-то клавишу своего навороченного телефонного аппарата – такая модель, похоже, выдавалась только особо ценным кадрам – и отдал пару приказов, следует признать, почти связных.
– Работка…
– Да уж.
Бэкер выпятил грудь колесом.
– Вы даже себе не представляете! На нас висит более двух тысяч дел, и это только по району Гран-Бург, а? Потому что Вье-Фор – это совсем другое дело.
– Да что вы говорите?
– Да, да, совсем другое. Здесь у нас Гран-Бург. А там Вье-Фор, да, да.
Кошмар. Даг не знал уже, как заставить свои губы улыбнуться этому проспиртованному гиппопотаму, когда вошла секретарша. Крупная темнокожая мулатка с короткими волосами произвела на него впечатление вполне адекватной особы, и это обнадеживало.
– Здравствуйте. Вот карточка мисс Мартинес.
– Спасибо, Бетти, спасибо, да, да… Но скажите-ка, у вас имеется официальный ордер?
Ну вот, здрасьте!
– Нет, мне просто нужна информация, ничего официального.
– Так-то оно так, но я не знаю, могу ли я вам сообщить данные об одной из наших служащих, если у вас нет ордера. Это частные сведения, понимаете, месье.
Даг опустил голову.
– Я должен связаться с мадемуазель Мартинес по поводу семейного дела. Ее племянник, живущий сейчас в Соединенных Штатах, хотел бы ее отыскать, но потерял адрес.
Это пришло само собой: он питал слабость к импровизированной лжи.
– Ну, да-да… Что вы об этом думаете, Бетти? – поинтересовался толстяк, потряхивая щеками.
Бетти явно думала о том, что дело затягивается, а у нее болят ноги, сам попробовал бы взгромоздиться на пятнадцатисантиметровые каблуки.
