К несчастью, общие дисциплины, которые читались на первых курсах, не увлекали, и Владимир Афанасьевич все более убеждался, что ошибся в выборе профессии.
Он легко писал стихи, маленькие рассказы, задумал даже целый роман, где главной героиней должна была, кажется, стать некая коварная девица, не ответившая ему взаимностью. Несколько стихотворений Владимир Афанасьевич послал в журнал «Вестник Европы» и получил от редактора одобрительный отзыв и совет продолжать литературную работу.
«Отсутствие интереса к наукам, читавшимся в Горном институте, и это пробудившееся стремление к сочинительству вызвали у меня желание оставить институт и заняться полностью литературным трудом. Но я не решился осуществить немедленно эту мысль, так резко менявшую перспективы будущего, а изложил свои мечты в письме к учителю реального училища А. А. Полозову».
Кто знает, как сложилась бы жизнь, если бы не добрый, вовремя поданный совет учителя, специально приехавшего в Петербург, если после III курса не встретил бы студент Обручев профессора Ивана Васильевича Мушкетова…
«Все-таки экзамены третьего курса я выдержал успешно и по окончании их принял участие в геологической практике, вернее, экскурсии для ознакомления с задачами курса геологии. На эту практику все студенты выехали под вечер по Николаевской железной дороге на станцию Волхов, расположенную на берегу р. Волхов, где нужно было переночевать, чтобы на следующий день рано начать пешую экскурсию вдоль берега реки. Для ночлега были приготовлены комнаты с кроватями в двухэтажном доме. В них было душно, мы открыли все окна и, конечно, напустили в комнаты массу комаров, которые очень мешали всем спокойно уснуть. Поэтому чуть свет все студенты уже вышли на улицу, где разговаривали, смеялись, вообще шумели и находили, что пора бы начать экскурсию. Но руководитель, профессор И. В. Мушкетов, приехавший одновременно с нами и занявший одну из комнат, окон не открывал, спал спокойно и вышел к нам на улицу, свежий и веселый, только в пять часов утра и сказал нам:
— Это был первый урок геологической практики — заботиться о спокойствии ночного отдыха, чтобы хорошо работать на следующий день. Вы напустили в комнаты комаров и поэтому плохо спали. Это нужно иметь в виду при ночлеге в селениях, а ночуя в палатках, выкуривать из них комаров и спать с плотно застегнутыми дверными полотнищами.
С Мушкетовым во главе мы направились по дороге, которая вела вниз по реке вдоль правого берега, довольно крутого и местами представлявшего скалистые гребни с выходами коренных горных пород. На ходу профессор рассказывал нам, как отлагаются в морях большие толщи осадков из гальки, песка, извести, глины, как в них погребаются животные и растения, обитающие на морском дне и плавающие в воде, как их твердые частицы сохраняются в толще этих осадков, превращаясь в так называемые окаменелости, которые можно находить через многие миллионы лет в скалах горных пород, образовавшихся из этих отложений в воде, и по ним судить о возрасте данной толщи, так как каждой геологической эпохе соответствуют определенные виды и роды животных и растений.
— Поищите в пластах известняка, образующих эту скалу, — сказал Мушкетов, остановившись у одного из выходов горных пород возле дороги, — и найдете в них, может быть, окаменелости.
Утром нам были розданы геологические молотки, к мы рассыпались по уступам скалы. Мне удалось очень быстро найти камень, в котором сидело нечто очень похожее на раковину, и я понес его Мушкетову.
— Вот видите, — сказал он, осмотрев камень, — один из вас уже нашел раковину брахиоподы спирифер, как будто спирифер аносови, указывающей на девонский возраст этого известняка. Но чтобы точно определить род и вид этого животного, нужно его осторожно высвободить из камня, тщательно очистить и затем искать в книге с описанием разных моллюсков этого рода наиболее подходящие изображения к тому, который мы нашли. Это уже делается в кабинете по возвращении с геологической съемки. На дальнейшем пути вдоль Волхова профессор продолжал рассказывать нам, как на основании состава горных пород и находимых в них окаменелостей можно определить не только возраст, но и обстановку жизни и погребения, выяснить, было ли море здесь глубокое или мелкое, теплое или холодное, узнать, что эти породы были образованы не в соленом море, а в пресном озере, в спокойной воде или в полосе прибоя или в дельте.
Он рассказывал нам очень интересно, как поднимаются со дна морей в виде огромных складок толщи отложившихся в них осадков, превратившихся постепенно в горные породы, как слагаются из них горные цепи, как работает дождевая и снеговая вода, образуя ручьи и речки, врезаясь в толщи горных пород и образуя долины разного типа, которые дают нам глубокие поперечные разрезы горных цепей и отдельных складок и позволяют подробно изучать их форму и положение. Он упомянул, что сами горные цепи не вечны, а под воздействием жары и мороза, ветра и дождя и работы проточной воды постепенно понижаются и сглаживаются, превращаются в однообразные холмы и, наконец, в плоские увалы и даже равнины. Как пример, он назвал нам Урал, на месте которого некогда, много миллионов лет тому назад, тянулся огромный вечноснеговой хребет, подобный швейцарским Альпам или Андам Южной Америки. А теперь железная дорога пересекает однообразные холмы у Екатеринбурга (ныне Свердловск. — А. Ш.) и паровоз переваливает незаметно через бывшие горные цепи. У некоторых скал мы останавливались, и профессор показывал и объяснял нам, что и как нужно осматривать и описывать в них, какой величины и формы отбивать образчики горных пород.
Так прошло несколько часов. День был жаркий, и мы устали, иные отставали и плелись в хвосте, ничего не слушая. А Мушкетов, несмотря на то, что он все время говорил и объяснял нам на отдельных скалах, стоя, нагибаясь и выпрямляясь, был бодр и шел ровным размеренным шагом, показывая нам своим примером, как нужно двигаться наиболее рационально во время геологической работы пешком…
На следующий день небольшой пароход повез всю экскурсию сначала вниз по р. Волхову, а затем по Ладожскому каналу и по р. Неве в Петербург.
Эта экскурсия, познакомившая студентов с содержанием и задачами геологии, произвела на меня большое впечатление. Я заинтересовался геологией, понял наконец, для чего я изучал различные минералы, определял руды паяльной трубкой, сравнивал друг с другом формы кристаллов и разгадывал их сочетания. Я решил продолжать учиться в Горном институте и сделаться геологом, подобно профессору Мушкетову. Геология придавала также смысл и значение путешествиям, которые манили меня еще в детстве, а теперь становились еще более интересными…
В Горном институте на IV курсе начинались лекции по физической геологии, палеонтологии и петрографии, которые меня сразу заинтересовали.
Очень тщательно излагал палеонтологию И. И. Лагузен, сумевший заинтересовать нас невзрачными трилобитами, кораллами и моллюсками, их жизнью, формой и особенностями. Он пояснял лекции показом больших таблиц и окаменелостей.
Не блестяще, но понятно и тщательно посвящал нас А. П. Карпинский в образование, состав и строение горных пород, демонстрируя шлифы их (тонкие разрезы на стеклышках) под микроскопом с увеличением от 20 до 40 раз и в поляризованном свете, при котором эти шлифы представляют красивую мозаику из кусочков разного цвета, формы и величины.
Физическую геологию, называемую также динамической, читал знакомый мне по экскурсии Иван Васильевич Мушкетов — молодой известный уже исследователь Туркестана. Он читал ее с увлечением и очень красноречиво, почему некоторые завистники из числа профессоров и студентов, интересовавшихся не геологией, а металлургией, называли его даже насмешливо «актером сталактитовых пещер».
Хорошего руководства по геологии на русском языке еще не было; приходилось пользоваться устаревшим переводным с немецкого — учебником Креднера. Слушая лекции Мушкетова, я записывал их и задумал издать их литографским способом, которым в то время издавалось большинство лекций в высших школах. С этим предложением я обратился к И. В. Мушкетову, но получил ответ, что он сам готовит к печати полный курс физической геологии. Узнав во время разговора, что я очень интересуюсь геологией и хорошо владею немецким и французским языками, он предложил мне переводить геологические статьи для «Горного журнала», что, кроме знаний, давало и заработок. Я, конечно, согласился, получил немецкую статью,
