гуманистов — он оживлял и воодушевлял других» (Reimann, 1944).
Й. Фишер также дал Мюнцеру высокую оценку. Между прочим, по поводу его заметок на полях книг Фишер говорит, что по ним можно судить о Мюнцере как о человеке широких взглядов и основательных познаний (Fischer, 1919).
Гуманисты и географы Нюрнберга XV в.
Нюрнберг в XV–XVI вв. являлся одним из важнейших городов Германии. В течение нескольких столетий как имперский город он сумел отстоять свою независимость под руководством патрицианского совета. Торговые интересы связывали его со Средней Европой и с городами Италии. Благодаря этому Нюрнберг сделался в то время одним из важнейших центров немецкого гуманизма.
Здесь в среде бюргерства, патрициев, а частью и духовенства, горячо обсуждались вопросы, которые волновали тогда всех культурных людей Европы. Реформа реакционной католической церкви, преобразование общественного строя, изучение классического литературного наследия — все это занимало умы нюрнбергских гуманистов.
Много имен нюрнбержцев, частью знаменитых, частью давно забытых, мы найдем в трудах по истории Возрождения в Германии. Целый ряд работ посвящен и истории Нюрнберга и возникновению гуманизма в этом городе. На русском языке недавно появилась статья А. Н. Немилова (1958), специально посвященная гуманистическим кружкам Нюрнберга, где приведена и соответствующая немецкая литература.
Для нас все эти деятели раннего немецкого Возрождения и те вопросы, которые их так живо волновали, отошли в прошлое. Но вот уже много веков живет и долго будет жить замечательное искусство Возрождения. Поэтому понятно, что из людей, живших в Нюрнберге на рубеже XV и XVI вв., нас прежде всего привлекает фигура Альбрехта Дюрера — одного из величайших художников мира.
Живописец, воспитанный еще в узких рамках готического искусства, он первый в Германии широко открыл дорогу реализму, изображению человека и окружающего его мира. Мы до сих пор восхищаемся его портретами и гравюрами, с необыкновенным проникновением отражающими все существо человека: его мысли и чувства, радость и горе.
Для меня Дюрер был всегда одним из самых любимых художников, и поэтому, попав в 1913 г., еще студентом, в Германию, я, конечно, постарался увидеть его произведения в важнейших музеях.
В Нюрнберге я прежде всего решил посетить могилу Дюрера. Плоские, серые, продолговатые плиты лежали правильными рядами. Над общим суровым единообразием нигде не возвышалось какое-либо надгробие.
Могилу Дюрера я нашел по букетику полевых цветов, лежавшему на плите. Короткая латинская надпись: «Что осталось смертного от Альбрехта Дюрера, скрыто под этим камнем», и цицероновская формула: «Emigravit». Число — 6 апреля 1528 г. и анаграмма Дюрера: маленькое D в большом А.
Геометрическая суровость окружающего напоминала глубокую печаль гравюры Дюрера «Меланхолия».
Другой целью моего пилигримства в Нюрнберг явилась квартира Дюрера.
Помню низкие темные комнаты и скудный свет, проходящий через решетчатые окна. Потемневшие от времени потолки, неудобная темная мебель. Замечательная гравюра Дюрера 1514 г. «Св. Иероним», где на первом плане так уютно спят собака и лев, может дать живое представление об этих комнатах.
В бурной, переменчивой атмосфере той эпохи, предвещающей грозные раскаты реформации и крестьянской войны, среди средневековых построек и молодой, новой жизни мы и должны представить себе нашего героя — Мюнцера.
Он не был родственником знаменитого деятеля реформации Томаса Мюнцера и не находился в первых рядах старших гуманистов XV в., имя его не запечатлено в великих событиях Возрождения, но он входил, как мы сказали бы теперь, в «актив» эпохи.
Как можно судить по скупым документам, Мюнцер был связан узами дружбы с рядом выдающихся гуманистов. В нем мы находим типичные черты гуманиста — любителя классических произведений Рима и Греции, возрождающего классику в современности, книголюба, покровителя печатного дела. В длинном письме Шеделю от 15 июля 1493 г. Мюнцер пишет о пользе книгопечатания, жалеет, что оно не было изобретено раньше — ведь сколько можно было спасти рукописей от гибели, сколько издать книг интересных авторов!
Для гуманистов собирание личной библиотеки представляло большую культурную работу. Тогда ведь не было никаких общедоступных библиотек; в XV в. книготорговля была еще плохо организована, приходилось искать и покупать рукописи важнейших произведений.
Мюнцер еще во времена Лейпцигского студенчества начал покупать книги — и латинских классиков, и необходимые ему медицинские книги и рукописи. Состав его библиотеки нам полностью не известен. По- видимому, список 76 книг, найденный И. Фишером, и 165 книг, изученных Е. Гольдшмидтом в Чехословакии, представляют примерно половину всей первоначальной библиотеки Мюнцера. Но и этого достаточно, чтобы понять, чем интересовался владелец: здесь и теология, и философия, и юриспруденция, и математика, и астрономия, и география, и медицина, классики и современные произведения на латинском языке (на разные темы) — Если исключить медицинские книги как профессиональные, то все остальное — типичный состав библиотеки гуманиста XV в.: подобные книги мы находим и в других крупных частных книжных собраниях Возрождения. Гуманисты считали, что все науки взаимосвязаны и чтобы понять одну из них, надо знать все.
Я уже писал о судьбе библиотеки Мюнцера: та часть ее, которую он передал в библиотеку родного города, исчезла без следа. После смерти Мюнцера его зять Иероним Хольцшуэр, выдающийся деятель Нюрнберга, на которого Мюнцер несомненно оказывал большое влияние, значительно приумножил наследованную им библиотеку новыми покупками. По-видимому, она оставалась в Нюрнберге до 1600 г., когда была продана Ф. Гофману, австрийскому магнату; позже она перешла по наследству к князьям Дитрих-штейн и в 1669 г. была перевезена в их замок в Моравию. К 1934 г. остатки библиотеки Хольцшуэра вместе с входившими в нее книгами Мюнцера составляли около 500 томов. В том же году они были проданы с аукциона в Швейцарии.
Отпечаток интересов человека, принадлежащего к кругу гуманистов, носит и дневник Мюнцера о его путешествии в Испанию и Португалию (написанный, по-видимому, для нюрнбергских друзей). Ни в одном из подобных описаний XV в. мы не найдем такого внимания к библиотекам — Мюнцер часто упоминает о посещаемых им библиотеках и о редких книгах, которые он видел (Ruland, 1860). Внимательно осматривает и описывает он древние здания; дает точные сведения о состоянии преподавания и лечебного дела; рассказывает о замечательных картинах и других произведениях искусства. Заслуживает внимания, что Мюнцер первый описал ставший «впоследствии столь знаменитым гентский алтарь братьев Ван-Эйк, причем он считал эту картину произведением только одного художника. (Как известно, участие в первом этапе создания картины второго брата — Губерта было установлено исследователями только в 1824 г.).
Гуманиста Мюнцера интересовали все формы жизни посещаемых им стран, как частной, так и общественной. Большое внимание он уделяет животрепещущему вопросу своего времени — реформе церкви, удалению недостойных монахов, соблюдению истинного благочестия.
Гольдшмйдт считает характерным признаком гуманистического образа мыслей Мюнцера его отношение к ландшафтам — он не любуется красотой природы, он видит только утилитарную ее сторону: равнины для него только удобные площади для земледелия и скотоводства, а горные хребты — лишь препятствия для общения народов. Мюнцер вообще практически настроенный человек — он пунктуально регистрирует цены на рынке, всегда старается указать для всего вес и меру и число и в произведениях искусства прежде всего замечает их материальную ценность. Вероятнее всего, здесь сказывается влияние среды — расчетливого торгового бюргерства Нюрнберга.
Нюрнбергским гуманистом, о дружеских связях которого с Мюнцером мы хорошо знаем, являлся и Хартманн Шедель, вышедший из состоятельной бюргерской семьи. С ним Мюнцер был связан и как врач, и как любитель географии. Шедель учился в Италии в университете Падуи, но несколько раньше, чем Мюнцер: он получил степень доктора медицины в 1466 г. Однако не медицинской практикой оставил
