Снова взрыв гранаты. Контуженный взрывной волной, исколотый мельчайшими осколками, Николай с трудом приходил в себя. Отбросив, теперь уже ненужный автомат, подполз к Виктору. С трудом разжал его закостенелую руку, взял гранату, поднялся на ноги и, раскачиваясь от нечеловеческой усталости, пошагал в сторону люка. Он даже не заметил, что моджахеды прекратили стрельбу. Это его уже не волновало. Все, как и раньше, воспринималось ясно и отчетливо. Теперь его занимала только одна мысль — отомстить за себя и товарищей.
Николай медленно приближался к люку. Страха никакого не было, и не могло быть. И не потому, что он приготовился умереть и о спасении не думал. Мысль о смерти была четкой и глубоко осознанной, и рождала она такое же глубокое и полное успокоение. Он шел с уверенностью, что жизнь его и товарищей будет продана очень и очень дорого. Он шел с большой надеждой, что родина все же узнает о них…
Не видя ничего вокруг, он шел, как автомат. Вот он спустился на склад, подошел к ящикам с пластидом, вскрыл коробку с детонаторами, вставил один из них в пластид. Закрыл глаза. Было такое ощущение, что череп открывается и закрывается, обнажая мозг, который будто сжимается от окружающей его непонятной гнетущей тишины. Вот он уже слышит какие-то шаги по бетонному полу склада. И каждый этот шаг, отдавался внутри его головы, ударом тяжелого молота. Каким-то неведомым усилием, он заставил вернуть себя, в эту страшную действительность. Вот он уже различает силуэты приближающихся моджахедов, в одном из которых узнает Абдурахмона. Вот он снова берет гранату, спокойно срывает чеку и аккуратно кладет гранату в ящик с пластидом. Проходит секунда, вторая, и….
Вдруг какой-то неведомый тысячеголовый рев вырывается из стен склада. Стоявшие вокруг моджахеды, так ничего и не успели понять. Какая-то внеземная сила, словно в замедленном кино, подхватывает их, словно пушинок, и несет куда-то в черную страшную неизвестность. Они так и не успеют понять, что это последнее, что они видят и ощущают в этой жизни.
Уже три года, как Хабибулла обосновался в Пешаваре, у своего богатого родственника Муртазы. Торговец мясом Муртаза, был монополистом поставок мяса воинским частям, дислоцированным на северо- востоке Пакистана. Не брезговал он подсовывать вместо баранины, иногда и кенгурятину, которая в последнее время поступала из Австралии. Но реализовал левую продукцию он только лагерям афганских беженцев, и учебным центрам афганских моджахедов. И, конечно же, главным менеджером по реализации и основной, а особенно левой продукции, у Муртазы был Хабибулла, его родной племянник.
В этот день у Хабибуллы была назначена встреча с интендантом полка святого Халеда ибн Валида Сайяфом. Они должны были завершить переговоры о поставке очередной партии кенгурятины, которая по всем бумагам проходила, как баранина. Встреча была очень важной, поскольку рефрижераторы уже стояли под загрузкой в порту Карачи. Сайяф должен подтвердить незыблемость сделки соответствующим задатком, и только после этого Хабибулла даст соответствующую команду на отправку груза сюда, в Пешавар.
Кебаб, где они всегда встречались, находился в малонаселенном районе на окраине Пешавара. Хабибулла обнаружил его случайно, когда возвращался в отель, где он проживал, после очередного свидания с женщиной, в предвкушении хорошего завтрака и крепкого кофе по-турецки, а вот мимо аппетитного, щекочущего ноздри запаха из открытых дверей кебаба, проехать не мог. Не то время было ранее, не то кебаб не пользовался достаточной популярностью, но посетителей почти не было. И вот именно поэтому, он и пришелся Хабибулле по душе. Чисто, опущены шторы хотя и от раннего, но уже палящего солнца. Бесшумный пропеллер на потолке приятно щекочет лицо прохладой. Не успел сесть за столик, как перед ним вырос опрятно одетый кебабщик. Такого люля-кебаба, салата и пива, как здесь, Хабибулла нигде не видел…
Сайяф задерживался почти на тридцать минут. Кебабщик уже дважды подходил, чтобы получить заказ, и Хабибулла не выдержав, попросил принести только пива.
Обеспокоенный задержкой своего партнера, он в очередной раз бросил взгляд на часы, и хотел, уже было, позвать кебабщика, чтобы получит счет, как увидел Сайяфа.
Тот быстрым шагом подошел к столику и плюхнулся на стул. Хабибулла с тревогой заметил, что тот очень взволнован.
Уж не попался ли Сайяф на этой чертовой кенгурятине, — Хабибулла почувствовал, как ему стало не посебе от этой мысли, и сразу же поинтересовался причиной его опоздания.
Подождав, пока кебабщик поставит на стол заказ, и отойдет, Сайяф наклонившись в сторону Хабибуллы, взволнованно прошептал: «В учебном центре пленные шурави и сорбозы Кармаля подняли восстание…. Еще вчера вечером… Акбар с полком там. Уже почти сутки, как идет бой…».
— А что случилось? Почему восстание? — Хабибулла удивленно уставился на Сайяфа, — Они что-то требуют?
— Да, — кивнул Сайяф, — встречи с представителями Красного Креста и представителями Советского и Афганского посольств.
— И много восставших?
— Шурави двенадцать, а бабраковцев около двадцати…
— Так надо было организовать встречу…
— Вот в том то и дело, что нельзя. Никто, кроме Раббани не знал, что в лагере есть пленные…. А когда о восстании узнали пакистанцы и доложили президенту, поднялся большой шум. Сейчас сорбозам Акбара помогает пакистанский спецназ…. Все подъезды к этому району перекрыты патрулями. Всем корреспондентам газет, и в первую очередь иностранным строжайше запрещено посещение этого района.
— Понятно, — задумчиво протянул Хабибулла, и криво усмехнувшись, посмотрел на Сайяфа.
— Я думаю, ты не за тем приехал сюда, чтобы рассказать мне о восстании, — очень тихо произнес он.
— Нет, нет, как ты мог подумать об этом? — Сайяф суетливо вытащил из кармана военной куртки конверт и протянул его Хабибулле. — Как договаривались. Но извини, тут только половина суммы…
— Как ты мог? — вытаращив глаза, прошипел Хабибулла, — Да ты…
— Извини, но сейчас в доле сам Акбар… Так получилось, что пришлось все ему рассказать.
Повисло тягостное молчание.
— Какой процент он попросил? — спросил Хабибулла, не думая о том, как узнал Акбар а, думая о выгоде, которую может принести это сотрудничество.
— Двадцать процентов, — боясь взрыва негодования, осторожно произнес цифру Сайяф.
Делая вид, что обстоятельства заставляют его согласиться, Хабибулла молча кивнул головой, а вслух сказал: «Но с условием: Чтобы ни о чем не догадался мой дядя Муртаза, мы должны с тобой снять с нашей доли по пять процентов…».
— Согласен, — облегченно вздохнул Сайяф. Он никак не думал, что известный своей жадностью Хабибулла так быстро согласится.
— И вот еще, что, Хабибулла пристальным взглядом уставился на Сайяфа, я должен сегодня посетить ваш полк, и лично убедиться, где будет храниться наша продукция….
— Но тебе-то, не все ли равно? — удивился Сайяф. — раньше ты об этом не беспокоился…
— А теперь беспокоюсь, потому что в деле сам Акбар. Я не хочу, чтобы вы в последствии обвинили меня в поставках недоброкачественной продукции. Тем более, что ее доставят завтра.
— Но это не возможно….. Тебя не пропустят….
— Пропустят, — усмехнулся Хабибулла, — ты забыл, что в присутствии Акбара, комендант военной базы Рашид, лично подписывал мне пропуск.
— Но Акбара все равно там нет… — пытался сопротивляться Сайяф.
— Но ведь со мной его интендант. Не так ли? — усмехнулся с издевкой Хабибулла.
Расточая слова благодарности за щедрые чаевые, кебабщик кланяясь, проводил их до выхода. Выехали на джипе Хабибуллы. Грузовая тойота Сайяфа следовала за ними.
При подъезде к военной базе, Хабибулла неожиданно уловил какой-то тягучий гул. Гул нарастал, и, казалось, шел откуда-то из самых глубин земли. Притормаживая перед КПП машину, он бросил вопросительный взгляд на Сайяфа. Тот сидел с перекошенным от страха лицом, и, раскрывая и закрывая рот, из которого доносилось какое-то мычание, показывал рукой в сторону здания КПП.
