Алексей Олейников
Боевой аватар
Часть первая
Глава первая
— Как спокойно, — Лаура подняла жалюзи, и встала у окна, кутаясь в простыню. — Отключи репеллент, Джузи.
— Мошкара налетит, — зевнул Джузеппе. — «Москитку» все равно не слышно.
— Это тебе не слышно, — Джузеппе не видел, но почувствовал, что Лаура чуть нахмурилась.
Джузеппе вздохнул и щелкнул пультом электронного репеллента.
Он встал, прошел босиком по прохладному деревянному полу и обнял Лауру:
— Конечно, знаю, малыш. Ты слышишь все.
— Ничего ты не знаешь, — Лаура качнула головой. — Человек — маленький завод по созданию звуков: сердце стучит, кровь шуршит в артериях, воздух с шумом входит в легкие. Ты в курсе, что у вашего директора… Ренье, кажется? У него кардиостимулятор. Причем давно.
— Нет, — удивился Джузеппе, — Он никогда не жаловался на сердце.
— Представь, что каждый человек перед тобой — развернутая книга, которую ты легко читаешь, — сказала Лаура. — Чем он болеет, сколько ему лет и чем он увлекается, какая у него машина и когда он позавтракал.
— В детстве я мечтал стать суперменом, — улыбнулся Джузеппе.
— А знаешь, о чем я в детстве мечтала? Быть никем. Серой мышкой, самой незаметной в классе — самой тихой мышкой на свете, Джузи. Чтобы у меня была самая обычная школа, обычная семья, обычный дом. Быть суперменом совсем не весело, Джуз.
Она замолчала.
Джузеппе и сам мог продолжить. Рассказать черной африканской полночи о скромном миланском виолончелисте Луиджи Бонатти — хорошем профессионале и любящем отце, который мечтал о звездной карьере будущей дочери. Гений — это всего один процент таланта, все остальное — труд и терпение. Луиджи это прекрасно знал. Но один, самый важный, процент дает природа.
Или китайские генные инженеры.
Всего один ген — ген «Страдивари», ген абсолютного слуха.
Наверное, жена очень любила его, раз согласилась на изменение генома их еще не родившегося ребенка. С 2020-го модификации генома в Европе были запрещены, так что Луиджи опустошил банковский счет и повез жену в Юго-восточную Азию.
Дальше Джузеппе вспоминать не хотелось.
Бонатти был скрытен и тщеславен. Никто не догадывался, что они не просто отдыхали с женой на Тайване. Да и кому могло прийти в голову, что Луиджи способен на такое?
А спустя семь месяцев родилась малышка Лаура.
Следующие восемнадцать лет целый исследовательский центр пытался понять, что именно произошло с геномом Лауры Бонатти. Помочь могли бы сотрудники фирмы «Next Evolution», проводившие операцию, но Интерпол так и не нашел никаких следов компании — она испарилась вместе с командой генетиков, обаятельным директором — мистером Ю, и даже секретаршей.
Генная модификация оказалась не совсем той, о которой мечтал сеньор Бонатти.
Лаура слышала все. Шум машины, проезжающей за несколько километров, крики летучих мышей, инфразвуковые вибрации водопроводных труб…
Каково это — от рождения быть погруженным в океан звука? Жить, слыша все, не имея возможности закрыть уши, спрятаться хотя бы на секунду от насилующей сверхчуткий слух какофонии: монотонного гула проводов, писка электроники, рева самолетов и машин.
Ее спас семейный врач, которому молодая мама принесла новорожденную с жалобой на непонятные симптомы — сильное перевозбуждение, острая реакция на любой громкий звук, постоянный плач.
По всем показателям ребенок был абсолютно здоров, но педиатр — старик Бернелли на всякий случай назначил полное обследование. Только что отгремела третья пандемия «свиного гриппа», и, хотя симптомы не совпадали, Бернелли просто решил перестраховаться. К тому же, в своей практике он сталкивался с разными случаями, но никогда не видел, чтобы ребенок так сильно реагировал на включенный аппарат УЗИ.
Разумеется, полный анализ генома Бернелли провести не мог. Зато он моментально обнаружил анатомические отклонения в строении слухового аппарата. А категорический отказ матери от углубленного обследования только подстегнул его подозрения.
Луиджи Бонатти, «отцу-изуверу», как окрестили его газеты, удалось избежать тюремного заключения — операция была сделана за пределами ЕС.
Он просто лишился родительских прав и работы. Мать Лауры умерла вскоре после начала скандала, что тоже поставили в вину неудачливому виолончелисту.
Правозащитники были в смятении — часть из них отстаивала права ребенка, другие яростно вступались за родителей, а одиозный Радикальный фронт эволюционистов даже раскололся на «бонаттистов» и «умеренных».
В итоге именно из-за «Проблемы Бонатти» была принята Генетическая Хартия ЕС, объявившая любые генные эксперименты в Европе вне закона, так что линчевать Бонатти мечтали все европейские генетики. Но он покинул Италию, и следы его затерялись где-то в Латинской Америке.
А Лаура осталась.
«Девочка Франкенштейн», ребенок-уникум: нулевой порог слышимости, «объемное акустическое зрение». Девушка, которая могла слышать почти во всем диапазоне волн.
На следующие восемнадцать лет домом для Лауры стал исследовательский центр в Северной Италии. По теме «ошибки Бонатти» был написан не один десяток диссертаций.
Еще бы. Первый случай направленной ре-эволюции. Ведь абсолютный музыкальный слух был лишь мелким дополнением к букету способностей, которые подарили безвестные тайваньские геноинженеры дочери Луиджи Бонатти.
Они же лишили ее нормального детства.
Держать Лауру под стеклянным колпаком до старости ученые не могли, хотя, возможно, им очень этого и хотелось. В восемнадцать двери центра захлопнулись за ее спиной. Но куда идти, она не знала.
У нее было великолепное образование — в центре работали лучшие ученые Европы, и уникальный дар, но как жить за пределами центра, она не знала.
Мир ее не ждал и не искал. За восемнадцать лет все забыли эту историю, к тому же с тех пор в мире появилось довольно много «людей Х» — название старого комикса легко прилепилось к геномодификантам.
Лаура поменяла фамилию на ди Франша — по названию деревушку в Альпах, рядом с центром. И исчезла на долгих три года, о которых она говорила Джузеппе вскользь и глухо. Чем она занималась, Джузеппе мог только догадываться. Так же, как и где и как ее отловил полковник Франчелли.
Мечта Луиджи Бонатти не сбылась. Его дочь не стала ни музыкантом, ни композитором.
Огромная белая луна плыла над верхушками деревьев, и Джузеппе вспомнил, что тогда, в 67-м, в ночь их первой встречи в Боготе, тоже было полнолуние. Каким же ветром его занесло в Колумбию на конгресс приматологов?
«Поезжайте, старина, — говорил декан Форца, — Богота чудесный город. Колониальный стиль, испанская архитектура, классицизм, барокко, Анды, сельва. А какие там приматы! Чуть отъедешь от города
