Камерон чуть расслабился:
— Спасибо. Я ценю это.
Затем он повернулся к бледной Диди. Он полюбил ее в тот самый момент, когда она высказала ему в лицо все, что о нем думает. И она любит его.
— Диди, почему бы нам не выйти в сад? Я хотел бы поговорить с тобой наедине. — Он взглянул на ее родителей. — Если вы позволите.
Джеймс кивнул:
— Я не против.
— Зачем мне выходить с тобой? — задиристо поинтересовалась она. Но Камерон уловил в ее тоне нотки паники и… страсти.
— В противном случае мне придется просить твоей руки в присутствии родителей, а мне, по правде говоря, свидетели не нужны.
Диди затаила дыхание, вздернула подбородок и изумленно уставилась на Камерона. На ее щеках появились два красных пятна.
— Ты не желаешь связывать себя обязательствами. С какой стати ты хочешь жениться на мне? К тому же ты только что старался убедить моих родителей, что не подходишь мне.
— Я изменился. У меня было время подумать. О нас.
Тем временем родители Диди направились к двери. Не сводя с нее взгляда, Камерон пересек комнату и обнял ее за плечи:
— Я не их прошу выйти за меня замуж, а тебя. Черт тебя побери, Диди! — Он крепче сжал ее плечи и чуть встряхнул. — Посмотри, что ты наделала!
— Я?
— Да, ты. Упрямая, невыносимая девчонка. Я считал, что погублю твою репутацию художника, когда станет известно мое прошлое. А в наш последний вечер я не сказал тебе того, что хотел, потому что не желал портить твое будущее. Ты так упорно добивалась успеха.
— Да. И ты дал мне шанс, в котором я нуждалась. — Впервые Диди едва заметно улыбнулась, даря Камерону тепло и надежду.
Как он соскучился по ее улыбке, по царящему вокруг нее беспорядку, по разбросанной по полу одежде, по остроумию Диди и очаровательной несговорчивости! Ему не хватало ее всклокоченных волос, которые щекотали во сне его нос.
— Что ты собирался мне сказать тогда?
— Я хотел попросить тебя остаться со мной.
Ее улыбка померкла.
— Я отказала бы тебе.
— Почему?
— Потому что у нас ничего не получилось бы, Камерон.
Его снова охватило отчаяние.
— Нет, получилось бы. Я понял это, когда ты ушла. Потому что секса мне недостаточно. Ибо я люблю тебя. И ты меня любишь. Поэтому нам лучше всего пожениться.
Диди тихо ахнула, но он не видел выражения ее лица, так как она опустила голову. Камерон схватил ее руки и прижал их к груди.
— Или мы можем пойти на компромисс, — тихо сказал он. — Давай заключим сделку на, скажем, шестьдесят лет или около того…
Наконец она взглянула в его глаза, поражаясь глубине увиденных в них эмоций.
— Если ты думаешь, что я шестьдесят лет буду твоей любовницей, то ошибаешься.
— Ди…
— Тсс. — Она прижала палец к его губам. — Ни слова больше. Есть одно местечко…
Сплетя пальцы с пальцами Камерона, Диди потащила его к двери.
Что может быть лучше бельведера в глубине сада, где благоухают глицинии и бабочки порхают над лужайкой?
Диди присела на деревянную скамейку и похлопала ладонью по сиденью рядом с собой, предлагая сесть Камерону.
— Ну? — по-женски кокетливо произнесла она, чего не случалось ранее. — Я привела тебя туда, где никого нет. Ты что-то говорил о предложении руки и сердца… Значит, предлагаешь, но не просишь?
Он встал.
— Ты хочешь, чтобы я попросил, Диди?
— Я люблю тебя таким, какой ты есть, — тихо сказала она. — Мне нравится, как ты справляешься с неприятностями, несмотря на препятствия. Я люблю твое умение сострадать, твою заботу о других. Ведь ты, не зная меня, пригласил в свой дом, хотя я публично выставила тебя в дурном свете. Я люблю тебя, Камерон Блэк, Камерон Бойд. Не важно, как тебя зовут. Я люблю тебя. — Диди улыбнулась ему со всей сердечностью. — Поэтому я очень хочу, чтобы ты попросил.
Он одарил ее солнечной улыбкой:
— Погоди немного. Ты ворвалась в мою жизнь, как фейерверк: шумно и ярко. Я никогда не встречал такую женщину, как ты. Маленький эльф, готовый встать под ружье и яростно спорить, защищая своих выселенных соседей и попутно теряя работу.
— Ха! Эльф?
Он улыбнулся, запуская пальцы в ее белокурые волосы-шипы.
— Я совершенно очарован. И так будет всегда. Но это не все, — продолжал Камерон. — Ты внесла в мою жизнь радость, которой не было. Диди, прими мой мир так же, как я готов принять твой. С тобой я мечтаю о постоянстве. Я хочу жениться на тебе. Но в крайнем случае могу пойти и на компромисс.
Диди улыбнулась и прошептала:
— Проси скорее.
Опустившись перед ней на колени, он обхватил ее лицо ладонями:
— Я говорил это раньше, скажу сейчас и буду повторять до конца своих дней. Я люблю тебя, Диди. Ты станешь моей женой? Ты и я — навсегда вместе.
— Да, — выдохнула она. — Конечно.
Камерон припал к ее губам в сладчайшем из поцелуев. Его губы имели вкус солнца, нежности, страсти и любви. Обняв Камерона за шею, Диди от всей души ответила на поцелуй.
Наконец он отстранился от нее и достал маленький футляр из внутреннего кармана пиджака.
— Я надеялся, что ты согласишься. Честно говоря, я рассчитывал на это. — Он открыл крышку футляра.
— Ах… — Диди увидела кольцо: бриллиант, обрамленный двумя розовыми бриллиантами в форме слезинок. Оно подходило к ее кулону. — Я бы не смогла выбрать ничего лучше.
Кольцо засверкало на солнце, когда Камерон надел его на палец Диди. А потом он целовал ее, и ее сердце переполнялось счастьем.
Когда они в конце концов отпрянули друг от друга, и Диди удобно устроилась рядом с Камероном, она спросила:
— Что бы ты сделал, если бы мой отец повел себя иначе?
— Я нашел бы способ переубедить его. И я надеялся, что тебе безразлично мое прошлое. Мы дополняем друг друга.
— Чертовски верно. Но я хочу кое-что выяснить. У меня не было возможности спросить тебя об этом раньше. На открытии галереи ты объявил, что посвящаешь ее памяти Ирен Блэк. Кто это?
— Ирен Блэк была моей бабушкой по материнской линии. В свое время она отвергла свою дочь и не поддерживала с ней никаких отношений, зато помогла мне, сделав вклад на мое имя. Однажды Ирен увидела, как я месил цемент на стройке. Она наблюдала за мной несколько месяцев, знала, что я пытаюсь образумить Эйми, а потом связалась со мной. Я видел ее лишь однажды. Через неделю она умерла. Я взял ее фамилию.
— Мне жаль, Камерон. — Диди разгладила тонкую морщинку между его бровями. — Но теперь у тебя есть семья: Эйми, я, мои родители. И как ни крути, Вероника.
