этого берберского коня, особенно, после того, как Гораций стал постоянным победителем на ярмарках и брал все призы, которые раньше доставались лошадям Джона. – Он коротко рассмеялся.
– Не надо было заключать пари с человеком, у которого бездонные карманы.
– Насколько я понимаю, ты все еще не в ладах со своим братом, – заметил Дик, когда они заказали бутылку бренди.
– А разве я был когда-нибудь в ладах с этим старым скрягой? – прорычал Брайан. – Он налил себе бренди и отпил солидный глоток. – Я не хочу говорить об этом подонке сегодня вечером, – сказал Брайан. – И фактически я бы предпочел никогда больше не видеть эту жадную скотину. Я не удивлюсь, если он оставит меня без единого пенни после сегодняшней ссоры.
Капитан раздраженно поморщился. У него снова заныла нога. Она всегда начинала ныть, если он долгое время стоял, как сегодня утром в кабинете у брата.
Брайан страстно желал узнать окончательный диагноз, но только на прошлой неделе врач сказал, что ждать придется еще, по крайней мере, два или три месяца.
Поэтому Брайан и злился. Из-за этой задержки он не мог присоединиться к своему полку, который, по последним сообщениям, принимал участие в осаде Сан-Себастьяна и сейчас вместе с главными силами армии Веллингтона продолжал наступление.
Нельзя сказать, чтобы Брайан был очень доволен своей военной карьерой, но ему не приходилось выбирать. Он был вторым сыном в семье и практически лишен средств к существованию. Капитан все еще вспоминал, какое горькое разочарование постигло его, когда он узнал, что отец все-таки не оставил ему, как Брайан с ним договаривался, хотя бы самое маленькое имение из всех обширных владений Шеффилдов. Завещание было тяжелым ударом для наивного юноши, которому был тогда двадцать один год. И торжествующее выражение на лице нового графа, которое Джон не мог скрыть, более чем ясно дало понять Брайану, кто подговорил отца изменить в последний момент завещание.
Ничего хорошего, конечно, не вышло из того, что Брайан пытался пристыдить своего брата, который был ему братом лишь наполовину – у них были разные матери. Если бы Брайан не был так ошеломлен его предательством, то увидел бы, что совершенно тщетно взывать к лучшим чувствам нового графа.
Джон, не церемонясь, заявил своему младшему брату, чтобы тот убирался. Да, Брайан ничего не получит из графских владений. А кроме того, добавил Джон, он не нуждается больше в его услугах управляющего престижными конюшнями Шеффилда с их лучшими в стране скакунами.
Брат уже давно питал неприязнь к отпрыску его отца от второго брака. Возможно, этот удар больше, чем утрата надежд на собственное мнение, повлиял на решение Брайана пойти в армию.
Брайан еще оставался в доме достаточно долго и видел, как опечаленная мать и его младшая сестра обустраивались в своих новых комнатах. Ему надо было получить комиссионные, соответствующие его офицерскому званию. Граф не хотел давать и эти деньги, но не мог найти причины, чтобы отказать ему в последней воле отца. Затем Брайан покинул Малгрейв-Парк и уехал в Лондон с твердым намерением никогда больше не видеть своего брата. «Ноги моей больше не будет в его доме!» – решил тогда Брайан.
Но вот, пять лет спустя, его мать, леди Агата, и ее невестка, графиня Малгрейв, решительно потребовали, чтобы раненый Брайан пожил в лондонском доме брата, пока не выздоровеет.
Но и этот отдых подошел к концу. Сегодня утром Джон пригрозил выбросить своего младшего брата на улицу.
Брайан верил, что тот вполне способен на такую подлость. И, чтобы избежать подобного унижения, снял себе апартаменты на Джермин-стрит, где жил Чатам.
Оставив своего ординарца, седовласого Ната Харди, чтобы он проследил за его немногочисленными вещами, если их будут выкидывать из Малгрейв-Холла, Брайан нашел успокоение в обществе своего друга Чатама. Так они и провели этот день, вместе праздно шатаясь по городу и заходя в разные сомнительные заведения.
– Дик, ну где же этот толстяк? – раздраженно спросил Брайан, отпив приличный глоток из своего бокала.
– Тоби будет здесь с минуты на минуту, – ответил его друг. – Но если ты будешь и дальше напиваться, старина, то он тебя запросто обыграет. Тоби в картах не новичок.
Брайан сердито уставился на Чатама.
– Ты считаешь, что я пьян, Чатам? Пусть лучше Тоби смотрит на себя. Он и глазом не моргнет, как лишится своего роскошного жилета, предупреждаю тебя. Я чувствую, что сегодня вечером мне должно повезти.
Он не знал, верит ли сам своим словам.
А может, это вид огромного выигрыша на столе маркиза совершил такой поворот в мыслях Брайана. Капитан снова приложился к спиртному. Он еще сомневался.
Чтобы пополнить свой карман, ему придется обыграть своего друга. Одно дело играть на армейских биваках, где надо хоть как-то забыться от кровавых сражений. Но здесь, в Лондоне, потомок славного рода Шеффилдов не должен опускаться так низко. Брайан еще раз обругал своего брата и мрачно ухмыльнулся.
Если Леди Удача ему поможет сегодня вечером, то его будущее не так безнадежно…
– А вот и он! – воскликнул Чатам, отодвигая стул, чтобы поприветствовать двух изысканно, по последней моде одетых джентльменов, приближающихся к их столу. – Тоби, дорогой, а мы уже хотели начать без тебя!
Брайан встал и хлопнул представительного джентльмена по спине.
– Привет, Тоби, толстяк, – сказал он весело и дружелюбно. – Нам очень не хватало тебя на Пиринеях, старый приятель! Не хватало твоего юмора и твоей прямоты.
Достопочтенный Тобиас Тоттлфилд мог, если верить армейским байкам, подружиться даже с полковым мулом. У Тоби всегда были полные карманы денег, и он охотно помогал своим менее удачливым друзьям. Недавно Тоби женился на сестре Дика, а иначе Брайан непременно бы обратился за финансовой поддержкой к своему старому толстому другу.
– Сегодня вечером все к твоим услугам, Шеффилд, – так же весело ответил Тоби. – Я привел с собой Форсдайка для компании. Его жена позволила ему погулять несколько часов без поводка.
В ответ на эту шутку раздался громкий хохот. Тоттлфилд повернулся к высокому могучему джентльмену, стоявшему рядом.
– Ты знаешь Шеффилда, Генри?
Брайан узнал лорда Форсдайка. Они вместе служили в армии генерала сэра Роуланда Хилла. И Брайан с радостью пожал ему руку.
– Вы были в армии генерала Хилла, сэр, не так ли? – сказал Брайан. – У вас есть свежие новости с Пириней? Я слышал, что Веллингтон продолжает наступление.
– Вы тоже там были, я помню, – сердечно проговорил Форсдайк. – И тоже ранены, кажется?
– Да, – кивнул Брайан. Он не хотел говорить о своем ранении. – Но я спешу присоединиться к своему полку, пока еще есть возможность участвовать в мало-мальски приличном сражении.
Виконт улыбнулся, и его суровое обветренное лицо покрылось сетью морщинок.
– Понятно… – произнес он. – Я сам возвращаюсь туда через месяц. Но французы уже повернули на Дрезден, где, к несчастью, был разбит генерал Моро. А затем Лейпциг – и снова тяжелые потери. – Он помолчал, глядя с мрачной ухмылкой на Брайана. – Так что для вас сражений хватит, когда вы вернетесь, капитан, можете не беспокоиться.
– Неужели мы проведем целый вечер в разговорах о войне, Форсдайк? – потерял терпение Тоби. – Или мы все-таки будем играть в карты?
Слова Тоттлфилда вернули Брайана от армейских воспоминаний к действительности, и он присоединился к остальным игрокам за столом, полный решимости взять реванш за свое утреннее поражение.
Несколько часов спустя Брайан выглядел гораздо веселее, успев значительно пополните свои карманы, похудевшие за последние месяцы. С помощью своих дружков он выкинул из головы мысли о жадном брате, а также и мысли о баснословном выигрыше маркиза.
Игра закончилась. Тоттлфилд и Форсдайк ушли, и он был удивлен, услышав, как мягкий голос за его спиной вкрадчиво произнес:
