Офин Эмиль
ФОРМУЛА ЧЧ
КНИГА ПЕРВАЯ
Держу в руках огонь
— В другой раз, ребята. Идите домой. А ты, Игорь, задержись.
Когда все ушли, Инна Андреевна надела очки, отчего сразу сделалась строже.
— Этот молоточек… Где ты его взял? Вынул из рояля?.. Да?.. Отвечай.
Инна Андреевна не сердилась. Но было ясно, что она здорово расстроилась.
— На нашем рояле все равно никто не играет, Инна Андреевна, Если бы мама не твердила все время: «Ну, что это за дом без инструмента!» — папа и не купил бы. Да его уж два года не открывают. Никто бы и не догадался, если б тетя Настя не наябедничала.
Инна Андреевна вздохнула и села на табурет.
— Ты не понимаешь, что ты натворил, Игорь. Во-первых, — испортил инструмент, во-вторых, ты принес молоточек в школу, в физический кабинет. Теперь мне придется идти и объясняться с твоими родителями. А что я буду говорить?..
Игорь молчал. Действительно, что будет говорить Инна Андреевна, когда он сам не решился ничего объяснить отцу, а просто удрал на улицу через окно.
Инна Андреевна махнула перепачканной в саже рукой и пошла в учительскую.
Игорь постоял с минуту, раздумывая. Потом собрал свои учебники и сунул их за пояс. Пошел было к двери, но вернулся. Его сооружение можно ещё восстановить. Ведь столько труда затрачено на подготовку этого опыта! Катушка с молоточком по-прежнему лежала на столе. Только что её держала в руках Инна Андреевна. А как она здорово знает электричество, — реле защиты!.. И зачем только она носит эти очки и это коричневое платье? Ей хотя бы одно такое, как у мамы.
Игорь вынул из катушки молоточек, обтёр его и спрятал в карман.
Внизу во дворе его ждал верный Симка.
— Я ещё раз обследовал стену, Ига! Влезть невозможно, будь я проклят! Даже Шерлок Холмс не смог бы. Что будем делать?
— Пойдём, не до этого, — отмахнулся Игорь.
Глава третья
ДЛИННЫЙ ДЕНЬ
Игорю никогда не приходилось бывать в пионерских лагерях. Летом, едва кончались школьные занятия, мама увозила его на юг. Вагон катился от холодного Финского залива до теплого Черного моря почти трое суток; мама все время играла в карты с попутчиками, а Игорь смотрел в окно. За окном летел паровозный дым, мелькали станции, плыли однообразные поля; по ним, через холмы и поникшие под дождем перелески, через долины и реки шагали металлические мачты-великаны. Великаны были разные — у одних руки на уровне плеч согнуты в локтях и опущены вниз, у других косо подняты вверх, У третьих широко раскинуты в стороны, но всегда они держали в руках провода и несли их издалека и, как видно, очень далеко. Куда — Игорь не знал и спросил у мамы. Мама, прежде чем ответить, сердито воскликнула: «Опять у меня сплошной мизер!» Потом немножко подумала и сказала: «Это для того, чтобы люди могли говорить по телефону». А старенький генерал, который всё время называл себя: «Я — пас», посмотрел на маму и заметил: «Гм… Конечно, и для телефона. Но в основном для того, чтобы горел свет, работали заводы, ходили электропоезда… Я — пас, Ксения Ивановна… Понятно, молодой человек?»
Игорь мало что понял тогда. Но, может, именно в ту пору своего детства он начал интересоваться всем, что имело отношение к электричеству. К тому же, чтобы добраться до большинства всяких электрических штук, надо на что-то залезть, куда-то вскарабкаться, а это всегда было для него самым заманчивым делом, благо со второго класса взрослые уже не служили помехой: Глафиры не было, она давно вышла замуж за белозубого грузчика Семена, а заменившая её тетя Настя каким-то чудом сумела уговорить маму, что Игорь уже большой и его не надо встречать после школы. Теперь уже никто не мешал убегать на набережную, где ползал по рельсам подъёмный кран. Вот тут-то и выяснилось, что Игорь может пройти из конца в конец по одному рельсу, не раскачиваясь и не пританцовывая, как Симка Воронов или Славка Оболин. А как он удивил их и напугал, когда в самый ледоход прошел по перилам гранитного мостика через Фонтанку! Симка тогда долго бил себя в грудь и убежденно повторял: «Ты, Ига, человек без равновесия, будь я проклят! Тебе надо — в цирк!»
Но цирк не очень привлекал Игоря. Ясно, артисты здорово работают на трапециях, но зато там нет электрических машин, которые могут поднимать в воздух куски домов. Там все ненастоящее, какое-то игрушечное — лестнички, самолетики, конструкции. Артист влезает под купол. Подумаешь! Он же застрахован сеткой или привязанной к талии веревкой. А вот Игорь однажды видел, как монтажник стоял, ухватившись за переплет стальной мачты, и свободными руками зажигал папиросу; горелая спичка летела до земли чуть не полминуты. И никто монтажнику не хлопал, и ни с кого не брали денег за то, чтобы посмотреть на это.
Нет, в цирке не увидишь и десятой доли того, что можно увидеть в городе.
И все-таки в это воскресенье Игорь решил пойти в цирк: надо же увидеть того мужчину, который вытащил его из бадьи.
Утром отец, в пижаме и в туфлях на босу ногу, сидел за столом перед стаканом чая и пытался читать газету, а мама вела на него очередную атаку.
— Прямо-таки смешно: у Костиных давно «Авангард», у доцента Брянцева — «Темп», и только у профессора Соломина вот уже три года этот допотопный «КВН»!
— Но почему же допотопный? Обычная схема, линза, нормальная видимость. — Отец машинально взглянул поверх очков в угол столовой, где всегда стоял телевизор, потом поискал глазами по комнате. — Что это значит, Аксинья? Ты продала его?
— Ну что ты! Кто польстится на такое старьё? Я просто выставила его в чулан.
Отец вздохнул, посмотрел было опять в газету, но тут же с безнадежным видом отложил её.
Игорь сказал:
— Дай мне денег, мама.
— Ничего не получишь, пока не доешь котлеты. И как ты держишь вилку? Зачем тебе деньги?
— Сколько можно есть котлет? Меня от них тошнит. Я пойду в цирк.
Мама удивилась:
— Ты же не любишь цирк.
— Там сегодня гимнасты из Узбекистана. Дай, мама, на два билета. Мы пойдём с Симкой Вороновым.
— Ну хорошо, идите. Только не смей покупать там в буфете всякую гадость и не садись близко к арене…
Но Игорь взял билеты на места именно у самой арены, а на оставшиеся деньги купил себе и Симке соевых конфет.
Симка смотрел на товарища преданными глазами, а когда на арене показывали трудный номер, горячо шептал:
— И ты бы так смог, если бы потренировался. Правда, Ига? А Лерка — задавака. Мы ей утрём нос — влезем на стену! Будет знать, как подначивать.
Выступление гимнастов было последним в программе. Узбеки выбежали на арену в национальных костюмах — смуглые, скуластые, с узкими глазами и черными волосами — все на одно лицо. Да ещё они так быстро летали с трапеции на трапецию, — ну как тут различишь, который из них с родинкой на щеке?
