КРАСНЫЙ АВТОБУС С БЕЛОЙ ПОЛОСОЙ
'МАМОНОВ и АЛЕКСЕЙ'
Сад Эрмитаж 16.09.90 г.
На это шоу мы пришли часа за два с половиной, испугавшись привычного лома на Мамонова, который наблюдали дважды до этого — за год и полтора — на концертах 'ЗВУКОВ МУ'. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ предупредил наше опрометчивое желание раздеться замечанием о прохладности помещения. Я выразился бы по этому поводу грубее, поскольку посещал этот дырявый зал не впервые и позволю себе заметить, что условия для проведения концертов там, как минимум для зрителей, невыносимые. В связи с этим, пятирублевую стоимость на билет можно было бы и сбавить. Впрочем, не почувствовав материальной компенсации за возмутительный дискомфорт, зрители, мягко говоря, не потерялись, сильнейшим образом усилив ее оттяжный эквивалент — пили, курили и т. д. Я изредка клал бдительное око на особо освобожденных, но ничего более, чем уже обмолвился, не обнаружил.
В течение полутора часов наблюдая подготовку к спектаклю, я нашел, что она не была напряженной, как может быть ненапряженной любая работа хорошо подготовленных людей. Выставили звук — и только.
Композиционно спектакль состоял следующим образом:
1. Прелюдия (анонимный гитарист перед закрытым занавесом).
2. Первое действие — концертное (исполнение песен в живом сопровождении).
3. Кода первого действия (яростный пластический этюд, скорей всего, эротического характера).
4. Антракт
5. Интерлюдия (см. п.1)
6. Второе — музыкально-пластическое действие.
7. Кода второго действия и финал.
Прелюдия была непонятной, но понятой — атональные и аритмические структуры, аскетично и спокойно поданные. Свою вступительную функцию выполнила полностью. В первом действии, усевшись на двух пружинящих стульях (см. чертеж), ПЕТЯ и ЛЕЛИК дали несколько новых песен. Ударная группа, состоявшая из трех (!) барабанщиков, была смещена сильно влево и повернута к зрителям спиной. Убийственный в своей монотонности ритм, задаваемый группой, черная униформа и, разумеется, авангардный элемент спины подчеркивали неразличимость, роботоподобность барабанщиков. Со спины казалось, что они то ли рубят мясо, то ли взбираются на пологий холм, чтобы там, на вершине, свернуть кому-нибудь шею. Впечатление это производило ужасающее.
Необычная для МАМОНОВА статичность вдруг обернулась неожиданным плюсом — пластическим акцентом на ноги, которые были хоть и в штанах, но достаточно коротких, чтобы не соскучиться. Песни же были не хуже и не лучше прежних, особенно запомнился 'Красный автобус с белой полосой', музыка крайне неконкретная, построенная на нескольких блюзовых риффах. Общий сюжет также не прослеживался, и связь была чисто интонационная. В общем было ясно, что скоро будет еще интереснее. (Описание пластического этюда, изображающего эротические конвульсии двух главных героев опускаем, потому что это неописуемо).
Второе действие было чисто театральным. Барабанщиков убрали, ЛЕЛИКА посадили на висящую раму, а ПЕТЮ подцепили на тросик — как в цирке — для имитации ужасных в своей бесполезности попыток взлететь, серии самоубийств через повешение и т. п. Создав себе такую мизансцену и условия для пластических импровизаций (добавьте к этому специально поставленный свет), МАМОНОВ освободил себя от излишнего пения, прибегая к нему лишь эпизодически. Иными словами, пошел явно вглубь образа, сместив заметную (особенно в 'ЗВУКАХ МУ') роль текста извращенной пантомимой.
Это был пик шоу, его звездные минуты. Связь с действием на сцене ощущалась почти физически.
(К слову сказать, Леликова гитара шла здесь живым звуком под вспомогательную фанеру, что для театра вещь простительная).
Кода этой части — единственное, что мне напомнило «ЗВУКИ». МАМОНОВ вышел из-за уже опущеного
