Хозяин кафе с озабоченным видом заглянул ему в лицо.
– А ты что такой мрачный, Де Кок?
– Да я не мрачный, Лу, просто я подумал: в прежние времена моя мать не всегда могла дать мне на завтрак кусок хлеба, как ни старалась… у моей доброй матушки его просто не хватало. – Он помолчал, задумчиво глядя перед собой. – Но сейчас-то, когда у людей все есть, что заставляет их красть?
Тощий Лоутье, как бы прислушиваясь, наклонил голову.
– Значит, у тебя все-таки какие-то неприятности?
Старый инспектор только отмахнулся.
– Налей-ка мне лучше своего фирменного пойла… – устало сказал он вместо ответа.
Лоутье стремительно нырнул под стойку бара и извлек оттуда бутылку французского коньяка. Осторожно поставив ее на стойку, он нежно погладил этикетку с золотой надписью: «Наполеон».
Де Кок просиял. Он был иногда не прочь пропустить стаканчик хорошего коньяка. Инспектору очень нравилась сама эта церемония: хозяин кафе самолично торжественно наполнял золотистым напитком круглые бокалы, предварительно согретые на спиртовке, затем бутылка снова исчезала под стойкой – до следующего раза.
– Я чувствую, ты занят каким-то необычным и очень нелегким расследованием, Де Кок…
– Почему ты так решил?
Тощий Лоутье неопределенно улыбнулся.
– По тебе это сразу видно, – сказал он. – У тебя, когда попадается заковыристое дело, всегда становится такой отсутствующий вид и взгляд прямо отрешенный…
Де Кок рассмеялся и полез во внутренний карман пиджака. Вытащив оттуда фотографию Розалинды ван Эвертсоорд, он положил ее на стойку перед Лоутье.
– Знаешь ее?
Лоутье наклонился, разглядывая фотографию.
– Ты считаешь, я должен ее знать? Де Кок ухмыльнулся.
– Да нет. Честно говоря, Лоутье, я не думал, что ты ее знаешь. По-моему, она не из тех женщин, что крутятся в этом квартале.
Хозяин кафе продолжал внимательно изучать снимок.
– Ты ищешь эту женщину?
– Да.
– А что с ней случилось?
– Она… исчезла… Возможно, лежит сейчас на дне Северо-голландского канала. Там нашли ее автомобиль. Но ее друг уверяет, что она странным образом исчезла в больнице Южного Креста.
Мышиная мордочка Тощего Лоутье болезненно сморщилась.
– В больнице Южного Креста? – переспросил он. Де Кок кивнул.
– Так, по крайней мере, уверяет ее друг.
– Подумать только, точно такая же история… Де Кок недоуменно уставился на него.
– Какая еще история?
Тощий Лоутье всплеснул руками.
– Помнишь Бертуса из Утрехта?
– Ну?
– Там несколько дней назад точно так же исчезла девушка.
Выйдя из кафе, Де Кок и Фледдер направились в сторону Ахтербюргвала. На улицах стало намного больше народа, чем час назад. Ближе к вечеру секс-бизнес явно набирал силу.
Фледдер, молча шагавший рядом с инспектором, время от времени с озабоченным видом поглядывал на Де Кока, но тот невозмутимо шел посреди тротуара в своей съехавшей на затылок старой шляпе.
– Этого не может быть! – нарушил наконец молчание Фледдер.
– Чего не может быть?
– Да я про эту девушку Бертуса из Утрехта.
– Ты не веришь, что она тоже исчезла в больнице Южного Креста?
– Но это же сущая чушь! – Фледдер с трудом сдерживал раздражение. – Как можно в это поверить, у наших больниц незапятнанная репутация!
Де Кок нетерпеливо дернул плечом.
– Nil nobis absurdum – ничему не удивляйся.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что следователь должен быть готов к любым неожиданностям.
