— Инспектор Фледдер с Вармез-стрит, — представился тот. — Эту молодую даму выловили из Джентльменского канала.
— Самоубийство?
— Точно не знаю, — пожав плечами, неуверенно признался Фледдер. — Пока даже личность покойной не установлена.
Врач подошел к носилкам и открыл утопленнице глаза. Затем развязал шарф вокруг шеи. Инспектор внимательно наблюдал за его действиями. Врач осторожно снял шарф и слегка откинул назад голову покойной. У потрясенного Фледдера стал комок в горле. Он подался вперед, чтобы как следует разглядеть детали, но причина смерти была и так яснее ясного: на шее виднелись следы, явно указывавшие на то, что девушку задушили.
Детектив поднял голову и смущенно посмотрел на врача.
— Но это же… убийство! — ошеломленно пробормотал он.
Медик кивнул.
— Верно, инспектор. Ее задушили.
Невозмутимые санитары не издали ни звука.
Все еще не оправившийся от потрясения Фледдер стоял в отделанном белым кафелем подвале патологоанатомического отделения больницы Вильгельмины, прижимая к уху телефонную трубку. Телефон прозвонил уже трижды, и детектив гадал, когда же наконец Декок отзовется.
На столе, футах в шести от молодого инспектора, лежало тело убитой молодой женщины. Грязная вода канала стекала с пальто, полы которого свешивались по обе стороны стола. Детектив отчетливо слышал, как на кафельные плиты мерно падают капли. Эти звуки отдавались в голове Фледдера громче, чем звонки в телефонной трубке у самого уха.
— Декок, — наконец послышался сонный голос.
Молодой сыщик облегченно вздохнул.
— Доброй ночи, Декок, — поздоровался он, — это Фледдер. Извините, что разбудил.
— Еще не до конца, — брюзгливо предупредил старик.
Фледдер судорожно сглотнул.
— Послушайте, Декок, я в подвале «Вильгельмины», в морге судебной экспертизы. Мы выловили из Джентльменского канала молодую женщину и…
— По-твоему, ради этого меня стоило будить?
— Нет же, выслушайте меня до конца, хорошо? — торопливо затараторил Фледдер, опасаясь, что Декок бросит трубку. — Это не обычная утопленница. Ее задушили.
На другом конце провода повисло зловещее молчание.
— Жертву опознали? — наконец спросил Декок.
— Нет, пока что я ничего не знаю. Я…
Фледдер услышал глубокий вздох.
— Ладно, я приеду. Буду минут через десять. Ты никому больше не звонил? Дактилоскописту? Фотографу?
— Нет.
— Ну так сделай это! Мне понадобятся фото и отпечатки пальцев убитой.
— Хорошо, Декок, обязательно. Прямо сейчас. И… спасибо вам!
В ответ послышалось сердитое рычание.
— Твое «спасибо» и деньги, потраченные на звонок, не обеспечат мне даже чашку кофе!
— Кто знает! — сказал мигом успокоившийся Фледдер. — Может быть, вы еще накопите на целый кофейник.
Он услышал очередной поток неопределенных звуков, а потом короткие гудки. Со стоном выпустив из легких воздух — в основном от облегчения, — молодой детектив положил трубку. Фледдеру было жаль будить наставника, и страшно не хотелось этого делать. Он предпочел бы дать Декоку выспаться, но не смел браться за расследование в одиночку. Все-таки убийство, а не какая-нибудь мелочь! Если он провалит дело…
Юный инспектор представил, как в этот момент старый сыщик пытается втиснуть в ботинки свои вечно больные ноги и попутно клянет бестолкового ученичка, который разбудил его, испортив рождественские выходные.
Меж тем Декок с нетерпением ждал этих нескольких свободных дней. Они позволяли хоть ненадолго забыть о работе, о преступлениях и участке на Вармез-стрит, где он провел более двадцати лет на почти непрерывном дежурстве. Он стал истинным столпом отдела по расследованию убийств.
Фледдер окинул взглядом лежавшую на столе девушку, и все мысли о старшем инспекторе вылетели у него из головы. Вид жертвы произвел на молодого детектива сильнейшее впечатление: смеженные веки, полуоткрытый рот, бледное лицо… Фледдера вновь покоробило от стука бесконечных капель, падающих на пол. Звук отражался от голых кафельных стен подвала, рождавших гулкое эхо. По другую сторону носилок он заметил еще одну лужицу — вода так и струилась из тела убитой.
2
Декок прибыл на место еще до появления эксперта-дактилоскописта Крюгера и фотографа Брема. Одетый в старомодный дождевик инспектор вошел в подвал, как всегда, ступая вразвалочку. Его любимая старая бесформенная шляпа была сдвинута на затылок. Фледдер перехватил наставника на полпути.
— Извините, Декок, — виновато улыбнулся он. — Я бы с радостью дал вам выспаться, но сами видите…
Инспектор нетерпеливо отмахнулся.
— Все в порядке. Где она?
Фледдер указал на стол.
— Пока что я не позволил ее раздевать. Сейчас тело в том же виде, как мы его нашли. Разве что шарф был обмотан вокруг шеи.
Декок неторопливо подошел к прозекторскому столу и, склонившись над телом молодой женщины, внимательно осмотрел следы, оставленные душителем у нее на шее. Это были почти горизонтальные полоски. Под самым подбородком виднелся синяк, свидетельствовавший о внутреннем кровоизлиянии: скорее всего, так лег узел шарфа, когда убийца затягивал его на шее.
Инспектор выпрямился. Выглядел он мрачнее тучи. Цепкий взгляд старого детектива впился в нежные черты лица мертвой девушки. Декоку понравилось это казавшееся скромным лицо, хотя он и сам не знал почему. Возможно, она кого-то ему напомнила — давно забытую возлюбленную, подругу минувших дней. Декок помнил столько разных лиц — красивых, уродливых, хитрых, наивных, жестоких, подозрительных, страстных и злобных… Каких только физиономий он не навидался за долгие годы службы! Но эта девушка что-то затронула в душе старика.
Иногда человек внезапно принимает решение, сам толком не понимая, что за причины сподвигли его на это. Неважно, какие подсознательные процессы могут привести к подобному результату. Срабатывает интуиция, некое неосознанное предчувствие, порой никак не связанное с тем, что вами движет в действительности. По крайней мере, около девяноста процентов всех наших поступков продиктованы инстинктом, являются результатом эмоциональной реакции, а не рациональной. Декок не отличался сентиментальностью — по крайней мере, в обычном смысле этого слова. Он научился сдерживаться и контролировать свои чувства. Но вид безжизненного тела молодой девушки что-то всколыхнул в его душе. Детектива охватила смешанная со злостью горечь. Именно тогда он дал себе слово найти трусливого, жестокого негодяя, совершившего это убийство, и привлечь его к ответу, невзирая ни на что.
Крюгер поставил на пол свой тяжелый кофр и встал рядом с Декоком.
— Это она? — деловито осведомился дактилоскопист.
— Да.
