– Где она? – тут же спросил плешивый.
– Да там… – Грач пожал плечами. – В гараже, где «москвич» стоит.
– Что же вы мне сразу не сказали? – разозлился плешивый.
– Слушай, Птицын! – буркнул Грач. – Ты на полтона пониже базарь! Я тебе…
– Я работаю! – резко перебил его Птицын. – И говорю так, как хочу. Все претензии к Федору Матвеевичу.
– Вечер добрый, – улыбнулся Маршал открывшей дверь плотной женщине.
– Здравствуй. – Она прижалась к его груди. – Заходи.
– Ты одна?
– Конечно, так что можешь смело…
– Я, собственно, не за этим. Я в Курск еду. Ты скоро домой тронешься? Если есть желание, поехали. Устанем, где-нибудь остановимся. Представляешь, – улыбнулся он, – ночь под звездным небом.
– А ты, Артем, поэт, – удивилась женщина. – Я сейчас соберу вещи, и поедем.
– Ты ничего не слышала? – присев на стул и закуривая, спросил он.
– Нет. – Складывая одежду в сумку, женщина покачала головой. – А что я могла услышать?
– Именно об этом я и спросил, – засмеялся он.
– Ты знаешь… – Открыв косметичку, женщина подошла к зеркалу. – Я сегодня Птицына видела. В магазин ходила, смотрю, он из машины выходит. С ним Юрка Грачев был и еще трое парней.
– Кто он, этот Птица? – насторожился Артем.
– Бывший следователь по особо важным делам, – подкрашивая губы, невнятно проговорила женщина. – Сейчас у Боброва работает. То ли консультантом, то ли сыщиком. Или, как сейчас говорят, частным детективом.
– А почему же не следователем? – поинтересовался Маршал.
– Вытурили его за что-то, – укладывая косметичку в сумку, сказала она и шагнула к Маршалу. – Ну что, пое…
Резкий удар снизу вверх в подбородок отбросил ее назад. Ударившись затылком о треснувшее зеркало, женщина тяжело упала на пол.
– По дороге тебя со мной могли заметить, – словно оправдываясь, сказал Маршал. – А жить тебе нельзя. Судя по всему, этим делом и Бобр занялся. Он мужчина очень серьезный. Надо сделать так, чтобы труп нашли люди Трофимова. В этом случае милиция об убийстве знать не будет, а Федор Матвеевич получит ответ о наводчике.
Надев тонкие перчатки, Маршал взял женскую сумочку и накинул длинный ремешок на шею женщины.
– Здесь открыто, – раздался вместе с. шумом открывшейся двери мужской голос.
Маршал мягко прыгнул к двери в комнату и щелкнул выключателем.
– Лилька! – раздался громкий голос. – Ты где? Тебя Трофимов зовет!
«Как я вовремя», – сжав пальцы на рукоятке пистолета, подумал Артем.
Дверь от толчка ногой открылась. В дверном проеме показался человек.
– Сучка, – буркнул он. – Ты что, тварь, в прятки играть надумала!
– Чует кошка, чье мясо съела, – усмехнулся другой человек.
Маршал, прижимаясь спиной к стене, не шевелился. Тень в освещенном квадрате открывшейся двери шагнула вперед, зашарила рукой по стене.
– Заходи, – легко толкнул его в спину второй. Маршал резко ударил носком ноги в живот первого и, рванувшись вперед, сильно толкнул охнувшего мужчину в грудь. Прыгнув, обрушил рукоятку пистолета на его товарища. Оба упали. «Вот Трофимову и сообщат», – усмехнулся Маршал. Шагнув к двери, прислушался. На площадке было тихо. Маршал дернул на себя дверь, выскочил. Бросив быстрый взгляд на лестницу, сунул пистолет в подмышечную кобуру, захлопнул дверь и начал спускаться. Перед тем, как выйти на улицу, остановился. У подъезда стояли «жигули», откуда слышалась быстрая музыка, в такт ей дергался огонек сигареты. «Он сейчас никого не видит, – усмехнулся Маршал. – Мне надо срочно делать ноги. Впрочем, немного подожду, – неторопливо шагая к выходу со двора, передумал он. – Надо узнать, почему Бобр в это влез. И увидеть следователя по особо важным. Русский Шерлок Холмс, – с иронией добавил он. – Тебе лучше свои познания не проявлять, – мысленно посоветовал он незнакомому Птицыну, – потому что все люди смертны».
– Откуда ты его знаешь? – спросил скуластого парня Кощей.
– Я знаю его столько же, – лениво проговорил парень, – сколько и ты. Это Ванька его знает, – он кивнул на потягивавшего из банки пиво Зверобоя.
– Не больше, чем вы, – сделав глоток, усмехнулся тот. – Он с моей сеструхой роман крутил. Звали его Витькой. Потом, когда она предложила одного фирмача завалить за хорошие бабки, мы сработали с ним на пару и свалили. У него ксива уже на Димку была. Да мне хрен с ним, как его зовут. Он мужик башковитый. Запала с ним еще не было. И бабки клевые маем. С моей мускулатурой, – насмешливо проговорил он, – только писарчуком в конторе работать. Хорошо, я с семи лет в секцию стрелковую ходил. Я и стрелять начал, потому что прочитал про Зверобоя. Меня так и во дворе звали. В армию пошел, в железнодорожные попал. Меня ротный засек. Я стрелял уже здорово. Вот и сунули меня в хозвзвод. Числился прачкой, – засмеялся Иван, – а сам постоянно на стрельбище или на соревнованиях. В общем, отслужил клево. Приехал домой, сеструха с каким-то «новым русским» шаталась. Я туда-сюда сунулся, нигде на хрен не нужен. Может, и пристроился бы куда, да желания особого не было. Потом этого «нового русского» вместе с тачкой
