Мое больное воображение рисовало ход событий, который был всего лишь плодом моей фантазии. Стремление узнать действительные факты было непреодолимым. А что, если попытаться еще раз взглянуть на секретные документы? Ведь в прошлом всем моим попыткам сопутствовал успех! На этот раз у меня не было намерения добыть сведения для немцев. Просто хотелось удовлетворить свое любопытство, успокоить свои нервы. Но увы, страх неотступно следовал за мной.
Однако таинственные дела по-прежнему совершались, и иногда мне казалось, что вокруг Цицерона расставлены многочисленные капканы. Временами я думал, что умышленно сам завязал себе глаза, чтобы не видеть пропасти, к которой шел.
Я не знал, что происходит вокруг, и не знал, что делать. Инстинкт самосохранения, который до этого охранял меня, исчез.
Я стал беспомощным. Все, что я мог теперь делать, — так это ждать.
Германия была большим импортером турецкого хрома, и во время войны Турция являлась единственным источником этого сырья, столь важного для немецкой военной промышленности. И поставки хрома в Германию продолжались, несмотря на энергичные попытки прекратить их.
Мистер Баск теперь вдруг возобновил свои частные визиты в соответствующие правительственные учреждения Турции, а высшие чиновники министерства иностранных дел и министерства внешней торговли Турции зачастили к сэру Хью. А 20 апреля Турция перестала экспортировать хром в Германию.
Что же это означало? Серьезный удар по немецкой военной машине. Пощечину господину фон Папену. Триумф сэра Хью, который не мог скрыть своей радости.
В этот знаменательный день он надел свою парадную дипломатическую форму, чтобы впервые за долгое время нанести визит премьер-министру.
Обстановка изменилась, и теперь уже нельзя было быть уверенным в турецком нейтралитете.
Если Турция, думал я, начнет проводить проанглийскую политику, то положение мое станет куда более опасным. До этого, как турецкий гражданин, я боялся нелегальной мести со стороны английской секретной службы, в случае если она раскроет меня, но теперь англичане могли официально попросить турецкое правительство наказать меня.
Я был никто и ничто. И если отношения между Англией и Турцией станут дружественными, турецкое правительство наверняка не станет считаться с моей персоной.
Поразмыслив над всем этим хорошенько, я решил уйти из посольства, пока не поздно. Но нельзя было просто взять и убежать. Я решил набраться храбрости и уйти самым простым и честным путем, то есть известить посла о своем уходе.
Я долго колебался, прежде чем сделал решительный шаг. Возможно, это было как раз то, чего от меня ждали. Позволят ли они мне уйти из посольства?
Когда я подавал сэру Хью его дипломатический фрак, у меня дрожали руки. В этой великолепной форме он казался мне воплощением силы, перед которой я чувствовал себя совершенно беспомощным.
— Ваше превосходительство, мне бы хотелось кое о чем спросить вас, — сказал я. Мне было трудно заставить себя говорить нормальным голосом. Капельки пота выступили у меня на лбу.
— Что такое?
Сэр Хью готовился к встрече с премьер-министром и, конечно, не имел времени беседовать с каким-то кавасом.
— Ваше превосходительство, моя жена живет в Стамбуле… У нас четверо детей…
То, что я сказал, звучало фальшиво и неубедительно. Вдруг в голове у меня молнией блеснула мысль, что я вот уже четыре месяца не беспокоился о жене и детях. Я и думать о них забыл.
— Ну, что там у вас? — спросил вдруг сэр Хью и как-то холодно посмотрел на меня. Что означала эта холодность?
— Ваше превосходительство, я хотел сказать вам о своем уходе. Меня ждет работа в Стамбуле. Моя семья…
Я не осмеливался посмотреть сэру Хью в лицо. Взял его шляпу.
— Итак, вы хотите уйти?
В его голосе, как мне показалось, звучало колебание. Может быть, мне это только показалось? Или и вправду его глаза пристально смотрели на меня?
— Ваше превосходительство, извините, что я беспокою вас по своим личным делам…
Я говорил заикаясь. Руки у меня вспотели. Моя робость, казалось, была последним шансом.
— Ну, дайте мне ее, — сказал он.
Я не понял, что он имел в виду. Мои мысли были далеко. Сэр Хью подошел ко мне и взял шляпу, которую я все еще держал в руках.
— Извините меня, ваше превосходительство, — пробормотал я. — Может быть, я в чем-нибудь провинился?
Он стоял со шляпой в руках.
— Вы лучше меня знаете, что вам делать, — проговорил он. — Если вы хотите уйти, я не буду задерживать вас. — Его голос был твердым и сдержанным. — Договоритесь обо всем с Зеки.
Казалось, он сразу же утратил ко мне всякий интерес и направил к дворецкому, который возглавлял домашнюю прислугу.
— Спасибо, ваше превосходительство, — выдавил я из себя.
Когда сэр Хью в какой-то момент посмотрел в сторону, я вынул из кармана брюк руку с зажатым в пей носовым платком и быстро вытер им руки.
Минуту он смотрел в окно, затем направился к двери.
— Да, договоритесь обо всем с Зеки, — повторил он. Я опередил его и открыл перед ним дверь, все еще
держа в руке носовой платок.
— Хорошо, ваше превосходительство.
Я был рад, что он ушел, и вышел даже вслед за ним, чтобы посмотреть, как он уходит,
Ко мне подошел Мустафа с улыбкой на лице.
— Нарядился, — сказал он, движением головы указывая на сэра Хью. Затем посмотрел на меня и спросил: — Неважно себя чувствуешь?
— Да, да, — пробормотал я и вытер лоб платком. В этот момент что-то упало. Это был ключ.
Мустафа снова улыбнулся:
— Посмотри, ты что-то уронил. Ключ от комнаты Эзры?
Меня охватил ужас. Если бы «я уронил ключ в присутствии сэра Хью, он узнал бы его и поиски Цицерона за- кончились бы. Это была копия ключа от его черного ящика.
Я думал, что уничтожил все доказательства моей шпионской деятельности, но совсем забыл о ключах.
Я быстрым движением поднял ключ, который случайно вытащил из кармана вместе с носовым платком.
— Да, это ключ Эзры, — хрипло проговорил я и деланно улыбнулся.
Долго ли мне будет везти?
В жизни у меня было много возможностей, но все они оказались упущенными, и мне не хотелось потерять этот последний шанс жить в роскоши и изобилии.
Я долго размышлял над тем, что думают обо мае люди, сэр Хью например. Думал ли он обо мне вообще или я был для него слишком незначительным человеком?
Что думал обо мне мистер' Баск? Тот самый мистер Баск, для которого я однажды написал свою биографию.
Для него я, несомненно, был всего лишь „туземцем“ откуда-то с Балкан.
Если теперь они подозревали меня, то наверняка называли продажным и презренным. И если смотреть с их точки зрения, то они, безусловно, были правы.
Я бросил семью.
Моя жизнь была бы иной, если бы я придерживался предначертанного мне пути. И теперь, укладывая вещи в своей комнатке в посольстве, я думал, будет ли мое будущее на самом деле таким золотым.
Но одно не вызывало сомнений: огромная сумма денег на мое имя лежала в банковском сейфе.
