доме
Баска я не смогу получить того, что хотел. Моей целью было проникнуть в посольство. Кавасы всех посольств в Анкаре знали, что посол Англии сэр Хью Нэтчбулл-Хьюгессен ищет камердинера. Но заполучить это место было не так-то просто. Я решил, что лучший способ добиться этого места — получить рекомендацию для его превосходительства от его же первого секретаря — мистера Баска. Это, конечно, намного лучше, чем самому обращаться к послу.
Мы с Марой договорились встретиться в небольшом парке между Канкайей и Каваклидере.
Здесь я был впервые, но почему-то решил солгать.
— Как здесь хорошо! Я часто прихожу сюда. Люблю одиночество.
Я умышленно смотрел не на Мару, а на деревья и кустарники, которые были мне совершенно безразличны.
— Вы любите природу? — спросила она с какой-то нежностью в голосе.
Я не ответил, так как думал о своих дальнейших шагах.
Немного погодя она сказала:
— Вы считаете, что я несчастна.
— Если вы думаете о человеке, который оставил вас, забудьте его, — тихим голосом проговорил я. — Вы должны прежде всего взять себя в руки.
Я рассказал ей, что когда-то здесь были виноградники. Поэтому-то самбе распространенное турецкое вино до сих пор называется Каваклидере, хотя теперь, как можно заметить, здесь нет виноградных лоз на мили вокруг.
Эти сведения я почерпнул из прейскуранта вин в гостинице «Анкара Палас».
— Как много вы знаете! Я кисло улыбнулся:
— Все, что я сейчас знаю, это то, что собираюсь подать мистеру Баску заявление об уходе.
Она с изумлением посмотрела на меня!
— Почему? Баск ведь очень доволен вами.
— Из-за вас, — холодно ответил я.
Она не знала, как реагировать на мои слова, но глаза ее уже не были такими печальными.
— Я не понимаю вас.
— Не беспокойтесь обо мне. Я должен покинуть вас. Мне нужно идти. Простите меня.
Я ушел, даже не взглянув на нее.
Мара по натуре своей была нетерпелива. Следующим же вечером она настояла на коротком свидании «в нашем парке». Вначале я отказался, но потом позволил уговорить себя. По ее глазам я увидел, что она поняла меня так, как я хотел.
Мы сели на скамейку.
— Почему вы хотите уйти?
— Вы же знаете.
— Нет, я не знаю.
— Каждая женщина понимает такие вещи без слов.
— Я не понимаю вас.
Я рассказал ей, что женат, что полюбил ее с первого взгляда.
— Вы пережили несчастную любовь, — продолжал я, — поэтому вам легче понять, почему я не должен стоять на вашем пути.
Наши руки сплелись, и я обнял Мару. Мы заверили друг друга, что будем сдерживать свои чувства и решили больше не встречаться. Но мы уже были под властью любви.
— Мара, вы неправильно поняли меня, — заметил я. Она кивнула и положила голову мне на плечо.
— Есть одна возможность.
— Какая?
— Я не могу жить в одном доме с вами. Но посол ищет камердинера. Почему бы вам откровенно не поговорить с миссис Баск? Почему бы вам не сказать ей, что и вы и я не хотим сделать друг друга несчастными? Она поймет. А мистер Баск, может быть, порекомендует меня послу.
— Тогда мы могли бы изредка встречаться, — проговорила Мара.
— Вы считаете, что это было бы правильно? — спросил я.
Мара обняла меня и поцеловала.
— Я поговорю с миссис Баск, — прошептала она.
Я чувствовал, что мой уход устраивал мистера Баска. В последнее время он очень бережно расходовал деньги и явно сомневался, что поступил правильно, взяв слугу. Отопительная система была отремонтирована, и всю работу по дому могла выполнять, женщина, труд которой гораздо дешевле.
Через несколько дней он спросил меня, хочу ли я стать камердинером посла.
— Я был бы счастлив получить это место, месье, — ответил я.
— Сэр Хью, конечно, сам будет решать. Он хочет вас видеть. Через полчаса вы пойдете со мной в посольство.
Я лежал в ванне и думал о предстоящей встрече с его превосходительством. Глядя на блестящие зеркала и флаконы с духами и ароматными эссенциями, мечтал иметь когда-нибудь такую роскошную ванную.
Мара терла мои плечи и шею, а я наслаждался игрой ее пальцев.
Она рассказала мне, что послу 57 лет, он очень элегантен и хорошо относится к слугам.
К этому времени я уже много знал о сэре Хью Нэтчбулл-Хьюгессене. Он родился 26 марта 1886 года. Образование получил в Итоне и Оксфорде. На его долю, когда оп был еще молодым человеком и работал в министерстве иностранных дел, выпала честь отправить телеграмму с объявлением войны Германии в полночь 3 августа 1914 года. В Анкаре он находился с конца февраля 1939 года, а до этого служил в Китае, Иране и Бельгии.
— Говорят, он хорошо играет на рояле и рисует, — продолжала Мара. — Ну, тебе уже пора выходить из ванны.
Через минуту она добавила:
— Мы еще увидимся?
— Конечно.
Теперь в ее обязанности входило купать ребенка и смотреть за ним.
Пока я одевался, Мара спустила воду из ванны и стала мыть ее. Она наклонилась, и, когда заговорила, я почувствовал в ее голосе какое-то напряжение. От того, что она сказала, у меня перехватило дыхание.
— Иногда мне кажется, что ты хочешь стать слугой посла с определенной целью.
Я в это время причесывался перед зеркалом. То, что она сказала, настолько поразило меня, что я не сразу нашелся, что ответить.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я так спокойно, как только мог.
Мара выпрямилась, и мы в зеркале посмотрели друг на друга.
— Ты читаешь документы, которые мистер Баск приносит из посольства.
Я обернулся и спокойно посмотрел на нее.
— Ты что, тайком ходишь в мою комнату?
— Приходила как-то, но тебя не было. Документы лежали под подушкой.
Значит, она шарила в моей комнате. Но я не виню ее. Я сделал бы то же самое.
— А почему же ты не сказала об этом мистеру Баску?
Она не ответила. Я понял, что нашел союзника. Я вышел первым, а когда убедился, что никого нет, кивнул Маре, чтобы она следовала за мной. Мистер Баск ждал меня у машины.
— Вы что, прихорашивались, чтобы произвести приятное впечатление? — спросил он с раздражением.
— Месье, — вежливо ответил я, — у меня такая борода, что приходится бриться два раза в день.
