Ричард поднял ее руку и посмотрел на нее.
— Эмили, — проговорил он и снова: — Эмили… Почему…
— Что с тобой? Обычно ты в карман за словом не лезешь.
— Все так. Но, видишь ли, я знал… знал, что ты хочешь увидеться с ним. И… твои слова… я не ожидал услышать такое.
— Возможно, ты недопонимал меня, — предположила миссис Джесси.
— Что ты говоришь. Я старался понимать тебя и терпеливо ждал, и чтил…
— Чересчур. Чересчур. Ты перестарался… мы оба перестарались.
Капитан Джесси тряхнул головой, словно вынырнувший пловец.
— Но ты ведь ждала его, ждала на каждом сеансе…
— Да, я люблю его, — ответила Эмили, — но очень трудно любить мертвеца. Любить его как живого.
Эти речи несказанно обрадовали миссис Папагай. «Кто бы мог подумать такое?» — удивилась она про себя. Но насколько все естественно: лишь когда ей дали понять, что мужа, которого она привыкла считать чем-то неотъемлемым, само собой разумеющимся, что мужа не будет рядом, только представив вместо него пустоту, вообразив свое существование без него, она его по-настоящему оценила. Миссис Папагай понимала, что окрашивает реальность изрядной долей романтики, но ничего не могла с собой поделать: она преисполнилась восторга, наблюдая, как двое пожилых людей обмениваются понимающими и в то же время вопрошающими взглядами, — казалось, им нечего таить друг от друга, и все же каждый хранил в себе великую тайну. «Сколь занятно все это», — подумала миссис Папагай и тут же очнулась — сдавленно вскрикнула Софи. Ужасная, пепельно-сливово-голубая синева заливала ей лицо, а губы беззвучно что-то шептали. Она всхрапнула и отчаянно, жадно вздохнула, словно кто-то выкачивал из нее воздух. Миссис Папагай тихонько поднялась и, подойдя к Софи, приложила теплые ладони к ее холодным вискам. Маленькие ноги Софи застучали по ковру, она забилась в конвульсиях, ее спина выгнулась. Глаза смотрели невидяще в одну точку. Ничего столь ужасного не приключалось с ней до сих пор. Миссис Папагай пыталась через руки влить в нее свою любовь, ладонями обнять, удержать ее душу. Пустота гипнотизировала Софи, пустота из расползающейся глины и праха, осыпающегося с поникших перьев. Наконец, существо ослабло и, испустив через ее горло хриплый вздох, в злобе и тоске сгинуло, обратилось в искристый мрак; мрак вскипел, вспенился, качнулся — и перед нею вновь была черная озерная гладь. Она посмотрела на капитана Джесси — альбатрос, расправляя огромные, свободные крылья, смотрел на нее глазом в золотом ободке.
— Софи, — позвала миссис Папагай.
— Мне намного лучше, — откликнулась Софи, — теперь.
Миссис Папагай рассудила, что неплохо бы под конец сеанса получить ободряющее послание. Она не уставала дивиться, что и в присутствии мертвых живые не забывали о своих серьезных и пустячных заботах. Никого, кроме нее, не потрясло случившееся с Софи. Никто не испугался за ее жизнь. Складывалось впечатление, что они считают Софи лицедейкой, но, с другой стороны, они готовы верить в истинность этих видений. «Наверно, — рассуждала миссис Папагай, — они и верят и не верят в то, что Софи лицедействует, но вера эта защищает их от хищного мрака, который может однажды навалиться на них». Сама она знала, что Софи не лицедействует, пусть и не видела того, что представало перед Софи. Позже она ужаснется своей беспечности: как же она не подумала, что в комнате может находиться опасный, недобрый дух? Но сейчас, как и все прочие, полагала, что сеанс — всего лишь светское развлечение: так гости рассказывают друг другу байки, разгадывают шарады, уверенность в этом не оставляла ее, даже когда она сжимала скованные мертвым холодом руки Софи. Все еще раздумывая, она притянула лист бумаги и взяла карандаш. Он радостно запрыгал в ее руке и, точно бесноватый, понесся по бумаге, с тщательностью и решимостью одержимого выписывая:
— Стойте, — приказал мистер Хок. — Здесь злой дух. Мы должны пресечь его грязные речи. Прибавьте огня. Остановитесь же, миссис Папагай, нельзя поддаваться ему.
Аарон, разбуженный гневным тоном мистера Хока, бочком прошелся по столу, опрокинул вазу с цветами и перелетел на камин, оставив на скатерти темное пятно с белыми краями.
— Что это значит? — миссис Герншоу читала послание. — Что это значит?
— Одни непристойности, — сказал мистер Хок. — Женщине читать не следовало бы. С нами говорил злой дух, и мы не станем больше слушать его.
Как бы в подтверждение его слов Аарон громко каркнул, и все подскочили. Мопс завозился во сне и с
