Волшебного царства должен я.
Сабрина покосилась на Оза. Тот вдруг посерел. Казалось, он хочет возразить, но сдерживает себя.
— Боюсь, царь Оберон, что ничего не получится, — сказала бабушка Рельда.
— Почему?
— Мы не знаем, хотела ли этого Вероника, — объяснила бабушка. — До сегодняшнего дня мы даже понятия не имели, что она зналась с вашей общиной.
— Всё это очень сомнительно, — подхватила Сабрина, уверенная в том, что всё происходящее здесь- злонамеренный розыгрыш.
Оберон выпрямился, гневно сверкнул глазами, скривил рот.
— Делайте то, что я вам говорю, понятно? Это очень важно, у меня нет времени на объяснения.
— Но… — хотела возразить бабушка.
— Пак пока что у меня, — перебил ее Оберон. — Не забывайте, что я могу в любой момент прервать его лечение.
— Это что, угроза? — ахнула бабушка.
— Понимайте как хотите, — отрезал Оберон. — Сегодня ваши внучки скажут то, что им будет велено.
Он отвернулся и зашагал сквозь веселящуюся толпу. Оз устало улыбнулся Гриммам и заторопился следом за царем эльфов.
— Что же нам делать? — простонал Свинсон.
— Не знаю, — сказала бабушка, качая головой.
Праздник затягивался. Вечножители знай себе пировали. Матушка с невероятной быстротой наполняла стаканы. Сабрина заметила, что она, как и Свинсон, от волнения превращается в ту, кем она была на самом деле, — толстую черную гусыню в синем берете. Когда подвыпившие вечножители щипали ей перышки, она снова приобретала человеческий облик, но ненадолго.
Девочки тоже были очень заняты. Всем хотелось пожать руку дочерям Вероники (Сабрина не сомневалось, что ей просто оторвут руку). У каждого вечножителя был наготове собственный рассказ про их мать, про то, как она всех их вдохновляла и как всем помогала. Каждая из этих историй огорчала Сабрину до глубины души: при всем ее нежелании верить им, становилось всё очевиднее, что Вероника в самом деле была членом общины вечножителей Нью-Йорка. Каждую минуту образ мамы, которая была для Сабрины олицетворением обыкновенной, нормальной жизни, подвергался сомнению, рассказы вечножителей лишали ее надежд, перечеркивали ее мечты.
И как быть с требованием Оберона? Сабрина не очень хорошо знала вечножителей, но Оберон ей не нравился. И, судя по всему, ее мнение совпадало с мнением вечножителей. Дафна назвала бы Оберона дергунчиком. Но вдруг он говорил правду? Вдруг мама и впрямь поддерживала его претензии на власть? Ни в чем нельзя быть уверенной, ведь Сабрина утратила всякое представление, какой на самом деле была ее мама. Даже если Оберон их обманывал, девочки ничего не могли поделать: Пак оставался в его власти.
Пока все слушали хвалебную речь женщины в платье из ослиных шкур, Оз пробрался к сестрам и поманил их в тихий уголок. Он выглядел еще более взволнованным, чем раньше, и принялся жать на кнопки своего серебряного пульта. Когда прибор разразился громким писком, Оз, взяв сестер за руки, заглянул им в глаза.
— Понимаете, девочки, ваша мама была одним из лучших моих друзей, и мне больно от мысли, что сегодня Оберон перечеркнет всё, чего она добилась. Царь — обманщик, он вам лжет. Меньше всего Веронике Гримм хотелось бы, чтобы он возглавлял общину.
— Что же мы можем с этим поделать? — спросила Сабрина. — Вы слышали его угрозы. Он запретит Паутинке лечить Пака.
Оз испуганно огляделся:
— Скажите правду, только и всего. Скажите, что вы ничего не знаете о планах вашей матери, но вы уверены, что она не хотела бы, чтобы Оберон правил вечножителями. Это лишит его всякой поддержки со стороны общины. После этого я его отвлеку, устрою неразбериху и отведу вас к Паку. Возвращайтесь в свой Феррипорт-Лэндинг! Паутинка говорит, что опасность миновала, мальчишку можно перевозить.
— Это небезопасно, — промолвила Сабрина.
— Я согласна! — заявила Дафна, потирая руки: малышка не ведала страха.
— Вероника гордилась бы вами, 'улыбнувшись, сказал Оз, простился с девочками и смешался с толпой.
Вечножители сдвинули столы в длинный банкетный стол и уставили его снедью и хмельными напитками. Показался эльф Горчичное Зерно, брат Пака.
— Паку уже лучше, — сообщил он, подтвердив слова Оза.
Он проводил девочек к местам во главе стола. Как только они сели, перед ними поставили тарелки с горячим мясом и спагетти под красным соусом.
— Вот это угощение! — обрадовалась Дафна. — Умираю с голоду!
Горчичное Зерно с улыбкой кивнул. Канис, бабушка Рельда и Свинсон уселись рядом с девочками. Бесс, красотка певица, пристроилась справа от Свинсона. Слева от нее Толстяк Тони вовсю предавался обжорству. Бесс наградила Свинсона улыбкой. Бедняга разволновался и, покраснев, отвернулся.
— Что с тобой? — шепотом спросила его Сабрина. — Нездоровится?
— Она мне улыбнулась! — тихо провизжал Свинсон, кивая в сторону белокурой красотки. — А сейчас что она делает?
— Смотрит на тебя и опять улыбается, — доложила Дафна. — Она считает тебя привлекательным.
На физиономии Свинсона тут же вырос поросячий пятачок, и он поспешно прикрыл его рукой.
'Держи себя в руках, Свинсон!' — приказал он себе.
В зале появилась Титания. Эльф Горчичное Зерно помог ей сесть в кресло в дальнем конце стола и сам сел рядом с ней. Даже на расстоянии можно было разглядеть ее сердитую гримасу, предназначавшуюся Сабрине и всей их компании.
Откуда-то сбоку к Сабрине подскочил Оз.
— Всё готово, — шепотом сообщил он.
— Как вы будете их отвлекать? — тихо спросила она, но получить ответ не успела: на соседний стул вспорхнула, яростно размахивая крыльями, желтая курица.
— Где Оберон? — прокудахтала курица, глотая одного за другим жирных лиловых червяков.
— Терпение, Биллина, сейчас он придет, — сказал Оз, снова наклоняясь к Сабрине, чтобы прошептать что-то ей на ушко, но ему помешал громкий крик.
Дверь резко распахнулась, и в зал влетела фея по имени Мотылек. Личико ее исказилось и покраснело от рыданий, прекрасные волосы растрепались. В отчаянии она упала на колени и заколотила кулачками по полу.
— Оберон! Наш государь!
Титания вскочила, опрокинув тяжелое кресло.
— Что еще такое?
— Я нашла его в кабинете. Его отравили! Он мертв!
— Не может быть! — крикнул кто-то.
Титания стремительно выбежала из зала, сопровождаемая Горчичным Зерном. Гости вскочили из-за стола, опрокидывая от волнения стулья и роняя на пол тарелки.
— Так вот как вы решили их отвлечь? — крикнула Сабрина Озу.
На волшебнике не было лица.
— Нет! Я понятия не имею, что здесь творится! Бабушка Рельда схватила внучек и потащила их
в коридор. Втроем они пробились сквозь толпу вечножителей к двери кабинета Оберона. От представшего их глазам зрелища у Сабрины кровь застыла в жилах. Государь лежал на полу рядом с письменным столом, сжимая в руке сияющий золотой кубок. Его лицо было искажено судорогой, словно в
