– Но согласись, выглядит она потрясающе. – Ральф прищурился, разглядывая фотографию. – А в жизни она так же хороша?
– Даже лучше, – ответил Сойер, вспоминая хрупкую фигуру, кожу нежную, как у младенца, роскошные светлые волосы, элегантный костюм и грациозную походку.
– М-м-м, как раз в моем вкусе.
Сойер нахмурился:
– Она холодна и расчетлива. Да и как иначе, если уж она влезла в политику.
– Не забудь про Харлена. Ведь это он прислал ее. А мы оба знаем, что он часто играет не по правилам.
Сойеру нечего было возразить. Но если клиента рекомендовал Харлен Мур, Сойер всегда брался за дело без проволочек. Ральф нарушил молчание:
– Ну, могу только повторить: что бы там ни было у нее на уме, дело может оказаться интересным.
– Да, пожалуй. – Сойер закрыл папку и отложил ее в сторону.
– Между прочим, ты никогда не догадаешься, кто дожидается тебя в приемной. Особа, еще более высокопоставленная, чем госпожа судья.
Сойер поднял брови:
– И кто же это?
– Сенатор Дэн Хемсли.
– Ему-то что здесь надо?
– Ну, понимаешь, я наткнулся на Харлена с сенатором в здании суда. Пока сенатор отлучался позвонить, Харлен вкратце ввел меня в курс дела. Естественно, он хочет, чтобы ты лично помог сенатору в одном… деле.
– Какого рода?
Ральф поколебался, затем отвел глаза:
– Что-то семейное.
– Черт возьми, Харлен знает, что я не берусь за такие дела.
– Я пытался ему объяснить. – Ральф помолчал и пожал плечами. – Но ты лучше других знаешь, что мои слова для него мало значат.
– Какая у сенатора проблема? Конкретно. Его что, застукали без штанов?
– Представь себе – нет. Вроде бы попался вовсе не он, а его жена, и сенатор прекрасно понимает, что если газетчики пронюхают об этом, он будет в дерьме по уши.
– Радужная перспектива, – с мрачным юмором сказал Сойер.
Ральф усмехнулся:
– Я знал, что тебя позабавит эта история.
– Но не до такой степени, как тебя, верно?
– Верно. Мне никогда не нравился этот вертлявый сукин сын. Слишком развязный и слишком высокого мнения о себе.
– Назови мне хоть одного политика, который был бы о себе невысокого мнения. Что о нем еще известно, кроме того, что он не может удовлетворить свою жену?
– Ну, ведет кампанию по своему переизбранию, работает в финансово-бюджетной комиссии, а также в комитете по защите прав приемных детей.
У Сойера округлились глаза.
– Я же тебе говорю, этот сенатор – сама добродетель! – подытожил Ральф.
– Слышу, слышу. Но в конце концов он может быть нам полезен в деле Колсон. Давай-ка пригласи его.
Через несколько секунд сенатор Хемсли уже ворвался в кабинет, протягивая руку для рукопожатия.
Сойер был поражен его эффектной внешностью, однако после ближайшего рассмотрения сделал вывод, что этот смазливый пай-мальчик доверия не заслуживает. Он был высок, темноволос, а его бронзовый загар бесспорно свидетельствовал о регуляррном посещении солярия.
Однако во взгляде его сквозила неуверенность. Светлые глаза казались затуманенными. Если бы Сойер мог читать в них, он понял бы, что они переполнены ужасом.
Сойер протянул сенатору руку.
– Я чрезвычайно признателен, что вы смогли выкроить для меня время. – Губы Хемсли растянулись в искусственной улыбке.
«Не прикидывайся, – подумал Сойер с нарастающим презрением. – Ты был уверен, что я приму тебя».
Он холодно улыбнулся в ответ и сказал:
– Нет проблем.
– Вы не пожалеете об этом. Если вы поможете мне с этим дельцем, я в долгу не останусь.
