и духовное. А он тебе — «да это все временное затруднение на пути к достижению лучшей, счастливой жизни на началах коммунизма, голод запричинили вредители, троцкисты.» Точь в точь по своим газетам!
«Да чорт вас возьми» — отвечаю бывало ему — «да ведь уже 20 лет, как продолжается это «временное затруднение», пора бы уже устранить все препятствия: вредителей вы миллионами уничтожили, а их вместо того, чтобы стало меньше, становится все больше! Пора же понять, что весь народ не хочет, не принимает вашего строя!»
«Не забывай, что наш народ некультурный, его надо учить», — старается он вывернуться, припертый к стенке. — «А не лучше ли было, если бы вы, коммунисты, так здорово не заботились об этом, а дали бы народу возможность самому учиться и самому организовывать свою жизнь. Уверяю тебя, что от этого и вам бы было лучше, не тряслись бы каждую минуту за свою, жизнь, да и народ вздохнул бы и спокойно принялся бы за труд. А то вы все учите народ, а он вам черепа ломает. Это верно, что народ некультурный, но глупым назвать нельзя. Народ прекрасно знает о том, что при царе было политическое неравенство, но личная жизнь и труд настолько были свободны, что с теперешними «свободами» и не сравнить. Вы, коммунисты, ко всему плохому, что было при царе, прибавили столько, что народ превратили в рабов, а сами стали рабовладельцами».
«Да ты, Андреич, не дюже то ляпай языком, а то возьму да и потяну тебя в НКВД, вот тебе там и покажут, где раки зимуют», — вскакивает он, обыкновенно, доведенный мною до белого каления и совсем загнанный в тупик. «Вот-вот», — отвечаю ему в таких случаях — «на это вы мастера, губить людей вы умеете, на это вы специалисты большие».
После такой беседы недели две не разговариваем. А потом всегда, как правило, шурин приходит ко мне первым мириться и по русскому обычаю напьемся до чортиков, и история снова повторяется. Но все таки меня не выдал. Иногда случалось, что шурин своими доводами сам себя в галошу сажал. Особенно, когда пускался вспоминать свое детство. Как пример, привожу такой случай: увлекшись воспоминаниями, шурин как-то заговорил о чумаковании, как они с отцом добрались до Кущевки и как по столько-то рублей накупили овец и т. д. А я ему на это и говорю: «Ну видишь, раньше можно было целого барана или овцу купить за пару рублей, а теперь вот кило вонючего мяса стоит 10 рублей, а о баранине лишь можно мечтать. Так когда же народу жилось лучше?» Но даже подобные доказательства моего родственника не образумили. Остались мы с ним при своих мнениях.
— А не знаете, не приходилось вашему шурину расстреливать людей, ведь, как вы говорите, он одно время служил в ГПУ?.
— Не могу сказать определенно ни да, ни нет. Однажды спрашивал я его об этом. Он ответил, что у них есть на это специальный человек. Официально тот человек исполняет роль кучера, а фактически исполняет роль походного палача. Это для того, чтобы население не знало, что он — палач и не убило его. Но вот как процесс расстрела в Ростове производится, это он рассказал подробно. В ростовском ГПУ есть для этого специальное помещение, устроенное так, что палача не видно. Жертва идет в темноте как бы по коридору, в стене которое, в определенном месте, сделано незаметное окошечко-отверстие. Как только жертва, ничего не замечая, поравняется с отверстием в стене, раздается выстрел. Жертва падает, в этот же момент пол под ней проваливается в яму под полом, и труп уже в подвале. Одним словом, работа чистая, быстрая, и никаких следов. О дальнейшей судьбе жертвы шурин ничего не говорил, да и лишне было расспрашивать. На основании этого рассказа его, я полагаю, что мой шурин, если и не расстреливал сам, то при сем присутствовал.
— Ну, а как по вашему, — знают коммунисты о враждебном настроении к ним населения?
— Безусловно знают. Знают также и то, что долго не продержатся и что придет конец и жестокий час расплаты, но тем не менее без боя, по-моему, они своих командных позиций не сдадут. Народ отпетый и готовый на все. Коммунисты страшно боятся фашистских государств, вернее — войны с ними. Между прочим коммунисты очень хорошо настроены по отношению к ЧСР, но зато очень плохо — все остальное население. Вообще советский гражданин направляет свои симпатии в обратную сторону от симпатий коммунистов.
5. Народные стенгазеты
В газетах все время пишут почти исключительно о Сталине. Совсем как по пословице: «Без Бога ни до порога», что ни слово, то Сталин во всех склонениях и спряжениях. А в действительности, что ни мат, то обязательно таковой посылается по адресу «любимого».
Прекрасным показателем настроения населения являются общественные уборные на железнодорожных станциях, особенно на меньших станциях. Например, население когда видит, как всякие иностранные экскурсии просматривают фабрики и заводы, колхозы и т. д., обыкновенно очень возмущается и говорит: «Эх, дурачье, — для того, чтобы иметь правильное представление о советской жизни, о действительном настроении населения, надо не заводы и колхозы осматривать, а советские уборные!»
Должен заметить, что население при этом на 100 процентов право. В СССР больше действительной правды можно узнать в уборной какой-нибудь захолустной станции, нежели на каком-нибудь «заводе- гиганте». Стены общественных уборных, как укоренившееся правило, расписаны всякими откровенными ругательствами и частушками по адресу Сталина, Молотова, Кагановича, Калинина и других советских заправил; разрисованы всевозможными по их адресу нецензурными карикатурами. Первенство имеет Сталин, этому достается больше всего. Вот где можно совершенно точно узнать о действительном настроении подавляющего большинства советского населения. На стенах уборных особенно ясно народ запечатлел свой гнев и ненависть против Советской власти. Если бы было возможно записать со стен уборных по всему СССР это свободное народное творчество, то можно бы получить много томов интереснейшего материала о подлинных переживаниях российских народов под большевицкой властью. Говорю «подлинно-народного», потому что все это малограмотно написано, ясно что писали и рисовали люди простые, — рабочие, крестьяне. Но тут бывают вещи, которые иногда поражают своею меткостью, правдивостью и мудростью. Вот куда надо иностранцам заглядывать, для того, чтобы правильно понять все происходящее в СССР.
— Ну, а как к этим иностранцам-туристам относится население? Рады их посещениям?
— Ну, это уж нет! На основании только что сказанного мною можете приблизительно посудить о действительном отношении к ним населения. Простой народ просто их считает за пособников коммунистов и этого достаточно для то, чтобы, если попадется где либо иностранец наедине, провалить ему череп, а то и совсем убить. Случаи убийства иностранцев неизвестными уже бывали. Нападения же на иностранцев бывают сплошь и рядом.
— Между прочим, в прошлом году ездило из ЧСР в СССР много экскурсий, и вот член одной такой экскурсий профессор Чермак, родом чех, в бытность экскурсии в Крыму, бесследно исчез, и до сих пор никто ничего не знает о нем. Как вы думаете, — что с ним случилось?
— Ясно что! — убили, — отвечает мой информатор. — По всей вероятности оторвался в единственном числе от остального состава экскурсии, вот и убили.
— Да, но ведь даже тело его не могли найти! — спрашиваю я.
— Если его тело не нашли, то, по всей вероятности, его убили, а потом съели, а если был убежденный антикоммунист, то могло его ликвидировать и само ГПУ.
— Ну, что вы за ужасы говорите! Это же не может быть, ничто подобное никто себе и представить здесь не может, простите — говорю ему — я не могу этому поверить.
— Да, здесь заграницей это, пожалуй, действительно невероятная и невозможная вещь, но в СССР, ввиду невероятных условий жизни, людоедство одно время было очень распространено, имею данные предполагать, что таковое существует и в настоящее время, правда в меньших масштабах.
6. Фабрика котлет из человеческого мяса
