Бобби ничего не ломал, не безобразничал. Посидел на дереве, слез всё с той же ухмылкой. Потом начал тыкать Тутул своим влажным носом. Тутул разозлилась и закатила Бобби хорошую оплеуху. Бобби отпрыгнул, укоризненно посмотрел на Тутул и пошёл вразвалку к себе.
Я с изумлением наблюдала эту сцену. Видимо, Бобби вырос. Бобби больше не ребёнок.
12
Прошло несколько дней. Бобби уже мотался по всему двору, но пока не мог носить ошейник, поэтому его просто запирали в домике. Всё было хорошо, пока однажды вечером я по рассеянности не забыла запереть Бобби.
Смеркалось. Я сама с собой играла в классы на дорожке, а Диана смотрела. Она с интересом следила, как летит бита, и вздрагивала, когда я перепрыгивала из квадрата в квадрат.
Вдруг дверь медвежьего домика с треском распахнулась, и Бобби пулей вылетел во двор. Бобби подхватил с земли какой-то пушистый комок — я сначала не могла различить, только видела что-то белое в сумерках. Я ринулась к Бобби и увидела, что комок — это Тутул, судорожно вцепившаяся в его плечо. Я так и ахнула, а Бобби с Тутул на плече перемахнул через забор и скрылся в темноте.
Всё это произошло с такой быстротой, что я никак не могла понять, что же случилось. Поняв, я громко разревелась, все повыскакивали на улицу и бросились искать Бобби. Джамаи-бабу, мистер Джефферсон, Абдул и У Ба Со взяли с собой собак и пошли на поиски. Я пыталась увязаться за ними, но меня прогнали.
Джамаи-бабу вернулся около полуночи.
— Не нашли, — коротко сказал он.
Все разошлись спать, кроме Абдула, который заупрямился и заявил, что он отыщет Бобби во что бы то ни стало.
Джамаи-бабу сердито смотрел на меня, когда говорил, что правы те, кто советует продать беспокойного зверя или отделаться от него любым другим способом.
Он был очень зол, но всё равно чувствовалось, что Бобби ему нравится, несмотря на все выходки.
В эту ночь я плакала в подушку, пока не заснула. Разбудил меня птичий гомон. Начинало светать.
Я встала, поплескала холодной водой в лицо и на цыпочках спустилась вниз.
Мне пришлось долго возиться с задвижкой на двери во двор. Когда я вышла, собаки стали просыпаться и вилять хвостами, надеясь, что я их выпущу побегать. Я просунула руку между прутьев конуры и потрогала их. холодные носы.
Рупи уже не спала. Увидев меня, обезьянка запрыгала на месте.
— Знаешь, Рупи, — сказала я ей, — Бобби удрал.
Рупи покачала головой.
— Я пошла искать Бобби, — сообщила я.
Рупи протянула мне лапку. Лапка была мягкая и сморщенная, как у старушки. Ну можно ли держать в клетке существо, которое так похоже на человека? Иногда прикосновение Рупи заставляло меня вспомнить бабушку, и мне тогда хотелось в Калькутту.
Багха и его собачья команда по ночам несли сторожевую службу, поэтому их не запирали. Сейчас собаки во главе с Багхой двинулись мне навстречу. Я поняла, что надо поторапливаться, а то они не дадут мне уйти.
Я уже подходила к задней калитке, когда двор огласился воплем:
— Она-уходит-уходит-она-уходит!
Я не оглянулась — конечно же, это Лиа и Пиа, неугомонные трещотки-попугаи. Вслед за ними раскудахталась наседка Дхуни. Её утёнок уже вырос в здоровенного селезня, и ему отвели отдельную клетку. А Дхуни, даже не разобравшись, в чём дело, решила, что раз все шумят, то ей тоже надо кудахтать, да ещё крыльями бить.
Кроличья клетка была полным-полна. Було и Була проводили утреннюю разминку со своими пятью крольчатами. Крольчата были похожи на шарики из ваты с бусинками — глазами. Очень хотелось подержать их в руках, но не было времени — нужно искать Бобби и Тутул.
Я закрыла за собой калитку под стоны попугаев:
— Она-ушла-ушла-ушла-ушла!
Затем попугаи затараторили детские стишки, начали было молитву, но сбились и стали звать Судхира, ругая его на чём свет стоит.
Очень смешно получилось. Я всё ещё смеялась про себя, когда постучала в окошко маленького домика, где жила Миа.
— Миа! — позвала я.
Вместо Миа из окна выглянул портной Алиджан.
— Куда это в такую рань, красавица?
— Мы с Миа хотели погулять. Джамаи-бабу говорит, это полезно для здоровья.
Алиджан открыл дверь и недоверчиво посмотрел на меня.
— Утренняя прогулка? А вы ничего больше не затеваете?
— Ой, что вы! Спросите Миа!
Миа выскочила на улицу, и мы помчались будить Тин Тата. Он жил в одноэтажном домике, и было известно, что его кровать стоит у самого окна.
Я свистнула.
Тишина.
— Тин Тат, Тин Тат, — тихонько позвали мы.
Утренний туман быстро таял. Пора приниматься за поиски. Откуда начинать? Решили, что прежде всего надо перебраться через канал… Только собрались — вдруг с огорода Датты, приятеля Джамаи-бабу, послышался знакомый голос. Похоже, это был голос Абдула, как будто Абдул дружески беседует с кем-то. С кем же? В огороде, рано утром!
Мы заглянули на огород и остолбенели. Под забором сидел Абдул, ел манго и весело болтал. Напротив Абдула сидел Бобби и так увлечённо слушал, будто понимал каждое слово. Около Бобби в траве лежала Тутул с дохлой рыбёшкой между передними лапами.
Абдул умеет быть весёлым? Кто б мог подумать!
Мы подкрались поближе и услышали странные слова:
— Ну как, Тутул, — ласково спрашивал Абдул, — довольна? Ах ты, бродяжка уличная, ах ты, чертёнок пушистый! Знаешь, что тебя все любят, вот и дуришь, да? Ну, Тутул, собирайся, сейчас пойдём домой!
Тут Абдул заметил нас.
Мне показалось, что он обрадовался.
— Нашёл я вашего Бобби! — объявил он. — И Тутул тоже! Так что с вас причитается, верно?
Бобби тоже обрадовался, вскочил, завертелся волчком и кинулся ко мне. Я не успела увернуться от его восторженных объятий, и медведь сбил меня с ног. Я встала, отряхнула платье, обняла Бобби за шею и поцеловала его в ухо. Потом взяла на руки Тутул, которая сразу схватила в зубы рыбёшку.
— Все готовы? — спросила я. — Пускай Абдул идёт первым, а мы двинемся немного погодя.
— Не выйдет, мисс Мини. Идите первыми вы, — сказал Абдул.
Я заупрямилась:
— Нет, мы потом!
